Боевая рыбка

Моряки рассказывали истории и более веселые, подобно версии Фрэна Гринапа о том, как он нашел Банки Бакутиса. Банки был авиатором, старым другом Гринапа и участвовал в нанесении удара с воздуха, атаковав с бреющего полета японский линейный корабль. Когда он пролетал, орудия эскорта с дальней стороны накрыли его, и он совершил посадку в море Сулу за много миль от суши. Банки был мужественным человеком. Он не запаниковал, выбросил на воду свой маленький одноместный спасательный плот и плавал на нем два или три дня. Однажды ночью "Хардхед" случайно проходила мимо по пути на базу. Была темная ночь, и офицер на палубе засомневался, когда сигнальщик-наблюдатель сообщил ему, что они проследовали мимо маленькой лодки. Оператор радара тоже засек ее, и они подошли к плотику Банки. К этому времени Фрэн был на мостике. На плоту не было никого видно, но они сделали еще один подход и на этот раз позвали:

- Есть ли тут кто-нибудь?

Банки прокричал в ответ:

- Я американский летчик! Давайте сюда и возьмите меня.

Фрэн был поражен, услышав неожиданно знакомый голос, и взглянул еще раз.

- Банки! - проревел он. - Что это ты здесь делаешь?

И Банки с выражением большого радушия откликнулся:

- Здорово, Фрэнсис!

Они подобрали его и на следующий день утром переправили на "Энглер" Фрэнка Хесса для отправки обратно в Перт. Гринапа заинтересовало, почему Банки не окликнул его в первый раз, когда они проходили мимо. Оказалось, тот плыл себе в неприятельских водах океана и безмятежно спал, похрапывая.

Был там и австралийский диверсант, известный под именем Дикий Билл Дженкинс. Это был одинокий волк на войне. Подлодки брали его на Борнео или на другой занятый противником остров и высаживали на берег, и он оставался там на два или три месяца, вступая в контакт с повстанцами и производя сумятицу в тылу противника настолько, насколько позволяли его возможности, потом по радио договаривался о встрече. Подлодка подбирала его в назначенном месте и доставляла обратно в Перт для подготовки к новому рейду. Он говорил о своих подвигах таким же тоном констатации факта, как домохозяйка обсуждает свой поход в бакалейную лавку.

Адмирал пригласил меня на обед и спросил, не хотел бы я сыграть партию в гольф. Я никогда не был хорошим игроком в гольф, но в нынешнем состоянии радостного оживления меня ничто не могло остановить. Я поспешил обратно в Бердвуд за клюшками, которые мне одолжил Честер, и вернулся за адмиралом. Как оказалось, хорошо, что он не судил о достоинствах своих командиров подлодки по тому, как они играют в гольф. Он играл превосходно, а я ужасно плохо. Площадка для гольфа была сооружена на склоне горы, и в своих старых армейских ботинках я не смог даже взобраться по проходам, не соскальзывая назад. Я набрал около 175 очков и полагал, мне очень повезло, что, несмотря на это, мои обещанные документы на командование "Флэшер" были получены без проблем.

В течение нескольких следующих дней, в то время как Рубин Уитикер ожидал официального освобождения от обязанностей командира, он и я часто засиживались за беседой у огня в нашем коттедже в Бердвуде, и он вкратце рассказал мне о "Флэшер" и ее офицерах. Затем в последний день октября я сменил его, посадил на самолет, вылетающий домой, и отправился на борт "Флэшер", чтобы постараться привыкнуть к обращению "командир". Все, что мне удавалось сделать, - так это изображать глупую усмешку на лице каждый раз, когда я слышал это слово.

Моим старшим помощником был Фил Гленнон, основательный и умелый парень, который влюбился в очаровательную австралийскую девушку и надеялся жениться на ней по возвращении из следующего выхода в море. Снэп Коффин был инженером и третьим помощником. За ними следовали Том Бек, Маккэнтс, Кико Харрисов, Джим Хэмлин и наш единственный лейтенант Эдди Эткинсон. Все они по крайней мере один раз выходили на патрулирование на "Флэшер", и Рубин очень мне их хвалил. И когда мы стали тепло приветствовать друг друга, я был в восторге, обнаружив, что нахожу с ними взаимопонимание.

Странно было осознавать, как это наверняка делает каждый новый командир подлодки, что эти люди вообще-то поначалу слегка робели передо мной, точно так же, как Роджер Пейн и я и все остальные немного робели перед Машем Мортоном, когда он впервые ступил на "Уаху". В конце концов, я был для них загадкой, и их безопасность, так же как эффективность их действий, зависела от меня. Я сделал преднамеренную попытку в последовавшие дни проведения боевой подготовки быть легкомысленным во всем, что делал, и проявлять неуверенность в чрезвычайных ситуациях. Однажды, когда мы разворачивались на Суон-Ривер в Фримантле, я нарочно позволил "Флэшер" почти проскользнуть назад в противоминную сеть, рассчитав по времени команду "Полный вперед на две трети" таким образом, чтобы вырваться примерно на ярд, прежде чем гребной винт запутается в сети. Это предполагало продемонстрировать огромную роль такого качества, как хладнокровие, но Фил сказал мне позднее, что это не на шутку встревожило офицеров.