Боевая рыбка

Мы взяли скорость на форсажном режиме и повернули, чтобы оставить его за кормой. Когда мы поворачивали, услышали взрыв и увидели столб воды, взметнувшийся у цели. Звук свидетельствовал о втором взрыве. Мы уходили прочь на самом полном ходу, в то время как миноносец был всего в полутора тысячах ярдах от нас и быстро приближался. А теперь оказалось, что последним в караване было вовсе не грузовое судно, а небольшой сторожевик, который сократил расстояние между нами до тысячи четырехсот ярдов.

Мы оказались в мышеловке. Грузовое судно тонуло, по два военных корабля сближались с нами на большой скорости. Используя копилку боевого опыта Маша Мортона, мы попытались сделать по миноносцу два выстрела прямой наводкой из кормовых аппаратов. Но промазали, и он стал обстреливать нас.

Вдруг наш мостик залил яркий свет. Противник навел на нас прожектор. Оказавшись на виду под этим ослепительным светом, в то время как оба сторожевика приближались к нам, мы сделали единственно возможное — нырнули, погружаясь с максимально возможной скоростью.

Когда подводная лодка находится на поверхности, носовые горизонтальные рули убраны, прижаты к корпусу корабля и находятся над водой. С началом погружения они должны быть раскрыты рулевым-горизонтальщиком, который поворачивает их, контролируя глубину и угол погружения. Кормовые горизонтальные рули, которые находятся под водой, даже когда лодка на поверхности, и всегда раскрыты, выполняют аналогичную функцию. Но теперь, когда мы погружались с максимальной скоростью примерно восемнадцать узлов, носовые горизонтальные рули не регулировались, а кормовые рули заклинило на резкое погружение.

Погружения обычно осуществляются с дифферентом на нос при угле в восемь — десять градусов. При таком угле и отрицательной плавучести лодка может идти на скорое погружение. Но теперь нам довелось узнать, какой на самом деле может быть скорость погружения. При скорости восемнадцать узлов и неподвижно застрявших в положении резкого погружения кормовых горизонтальных рулях, а также при полном «отсутствии» носовых горизонтальных рулей лодка стала погружаться с совершенно невероятным дифферентом на нос.

Мы опускались все глубже и глубже, скорость была опасно высокой, угол погружения возрастал с каждой секундой. Стрелка глубиномера отклонялась с пугающей быстротой. Мы достигли контрольной глубины, ниже которой погружаться считалось опасным, но все-таки продолжали погружаться. Еще даже до того, как мы достигли контрольной глубины, нос лодки ушел слишком глубоко, это было видно, так как глубиномер находится в средней части судна, на расстоянии ста пятидесяти футов от носа к корме.

Японский миноносец сбрасывал глубинные бомбы, но ни у кого не было времени об этом беспокоиться. «Поллак» уже и так пошла на самоубийственный шаг. Мы должны были ее остановить, в противном случае не имело бы значения, попадут глубинные бомбы в цель или нет.

— Продуть главный балласт!

Это только усугубило ситуацию. Воздух устремился в кормовую часть, облегчая корму и еще больше увеличивая угол.

Теперь уже никто на борту «Поллак» не мог стоять, не держась за что-нибудь. Моряки ухватились за люки, столы, рычаги. Некоторые не могли удержаться, и их ноги широко распластались в воздухе. Шум был ужасным. Оборудование в подлодке установлено с расчетом на оптимальный дифферент на нос, но теперь этот дифферент ушел за все мыслимые пределы. По всей лодке стоял грохот, точно начался летний гром, — это оборудование выскакивало из ячеек и падало.

Именно голос нашего инженер-лейтенанта Джо Фелпса внес долю здравомыслия в создавшуюся обстановку.

— Ради бога, командир, — крикнул Джо, — не пора ли всем перейти назад?

Вот она, эта старая аксиома, которую Левеллин и я забыли на мгновение: когда дифферент на нос становится слишком большим, экипажу перейти в конец и молиться.

— Электродвигатели — полный назад. Всем срочно в корму! — проревел командир.

Каким-то образом в неразберихе команда докатилась обратно до поста энергетики.

Показатель угла погружения уже давно ушел за максимальную величину 25 градусов. Насколько мы ее превысили, не знал никто, а в тот момент ни у кого не было времени на предположения. Если мы погрузимся еще глубже, «Поллак» лопнет, как проколотый футбольный мяч. Наша единственная надежда была на то, что обратный ход винтов постепенно замедлит наше падение.

И медленно, медленно они начали это делать. «Поллак» потеряла скорость. Дифферент начал выравниваться. Наши ноги стали увереннее чувствовать под собой опору. Наконец «Поллак» почти полностью остановилась.

Возникла новая чрезвычайная ситуация. Наши цистерны главного балласта были почти пустыми, продутые в тщетной попытке настолько облегчить «Поллак», чтобы замедлить ее погружение. Но теперь, когда погружение прекратилось, лодка стала слишком легкой. Бешеная гонка пошла в обратном направлении, и нас уносило вверх, прямо под японский эсминец.