Боевая стая

По численности отдельный отряд спецназа ГРУ в этой командировке был такой, что ему не полагалось даже иметь собственный штаб, как и начальника штаба. Но начальник штаба батальона исполнял неофициально и обязанности начальника штаба отряда, поэтому и требовалось сделать ему доклад.

Майор Коваленко встретил Шереметева на крыльце казармы, часть которой занимал этот самый неофициальный штаб отряда.

– Вернулся, и хорошо. Просто очень хорошо, – торопливо сказал он и протянул капитану связку ключей. – Посиди у меня в кабинете. Я через пять-десять минут вернусь, тогда и доложишь, а потом… Потом скажу…

Майор поспешил не в сторону казарм спецназа, а в сторону штаба мотострелков.

Шереметев проводил его взглядом и зашел в пустой майорский кабинет. Но сидеть там в ожидании хозяина было скучно, и он включил компьютер. До возвращения майора Григорий Владимирович успел еще раз перечитать все данные, что были присланы на профессора-биолога Исмаила Эльбрусовича Идрисова.

Майор вернулся так же торопливо, как и уходил. Бросил на стол свою кожаную папку с замком-«молнией», тяжело перевел дыхание:

– Ну и денек сегодня выдался.

– И у меня тоже, – согласился Шереметев, вставая из-за компьютера. – Я тут у вас похозяйничал, товарищ майор. Включил без разрешения.

– Ничего страшного. Секретные файлы у меня закрыты паролем. А день… Такое впечатление, что мы на большой войне находимся. В районе фронта, который пытаются прорвать в разных направлениях – и с тыла, и с флангов, и даже изнутри. Осенняя шизофрения, иначе это назвать трудно. У шизофреников, знаешь, весной и осенью обычно обострения бывают. И у бандитов тоже. Весной, когда дома за зиму бока отлежат, а потом в леса уходят, им не терпится себя проявить. Это приступ! Обострение! А осенью, перед тем как в спячку залечь, тоже отметиться рвутся. Новый приступ. Сейчас несколько дней таких будет. По прошлому году помню. А потом зимняя спячка настанет. Операции будут только в жилых кварталах, когда кого-то где-то обнаружат, и то нечасто. Но там больше без нас обходиться будут, полиция и «краповые» своими силами. Тебе, как я понимаю, есть что рассказать?

– Есть немного, товарищ майор. Капитан Нурмагомедов на хорошую мысль навел.

– Что за капитан? А… Помню… Слон такой… Пол под ним прогибается… Только, боюсь, не удастся тебе все подробно рассказать. Половину твоей роты я уже отправил с Медведем, а сейчас с нас вторую половину требуют отправить. Во время бандитского обострения шизофрении сил у местных властей не хватает. Твои оставшиеся три взвода на занятиях, снимай по тревоге.

– А что командир? – спросил Шереметев. – Возражать не будет?

– Он сам приказал с тобой отправить.

– Я готов, – выпрямился Шереметев.

– Снова в сторону Махачкалы двинешь. Дорогу ты освоил. В пригородном поселке Редукторный из гранатометов расстреляли в окна местное отделение полиции. Стреляли из двух машин, с двух сторон, из «РПГ-7», осколочными гранатами. Обстреляли и уехали. Обстрела из автоматического оружия не было, только одна очередь в воздух, когда народ на улице стоял, чтобы пугнуть их. В каждой машине было по четыре человека. Значит, всего – восемь. Машины нашли брошенными на дороге неподалеку от самой Махачкалы. Но у полиции слишком мало сил для прочесывания леса. Всех, говорят, по разным районам разогнали. И потому вызвали авиацию, нанесли по лесному массиву несколько бомбовых атак. Как прошла воздушная атака, мы не знаем. Как летчики определяли цели, тоже не знаем, корректировать направление обстрела было некому. Ничего мы не знаем. Знаем только район и приказ к выступлению. Нужно прочесать массив и, если кто-то попадется, уничтожить или захватить. Лучше уничтожить. Если никто не попадется, поискать жертвы. Может, пилоты и точно стреляли. Я не знаю, но даже такой вариант предположить могу. Хоть что-то от бандитов в этом случае может и остаться. Там сейчас есть легкое полицейское оцепление, но только легкое, не способное к активным действиям. Вот карты, только что получил…

Майор Коваленко раскрыл наконец-то свою папку, у которой замок заело, и вытащил карту. Шереметев схватил ее так, словно от этой карты зависела его судьба.

– Что ты? – спросил майор в ответ на такое резкое движение.

Григорий Владимирович какое-то время смотрел в карту, видимо, сам себя проверяя и осмысливая положение, потом бросил ее перед собой и сказал на выдохе:

– Эта же карта…

Майор ничего не понял и взглянул на карту так, словно в ней была ядовитая змея завернута:

– Что?