Боевая стая

– Попросить можно, но Моринец спросит, по какому обвинению мы можем его задержать. Ты сам говоришь, что наши показания и обвинения смехотворны даже для специалистов.

– Пока мы сможем предъявить ему обвинение в террористической деятельности. Если захватить его компьютер, там наверняка будут карты участков, где совершались террористические акты. Я сам видел одну такую карту.

– Я позвоню подполковнику. Можешь спокойно ехать и делать свое дело. Будет результат, я тебе позвоню. Удачи.

– Спасибо, товарищ майор. Она мне сейчас очень нужна!

Погрузка много времени не заняла. Только слегка повозились с минометом, сдвигая в кузове поперечные скамьи и устанавливая там миномет «Поднос» в уже собранном виде. И ящики с минами грузили с особой тщательностью. Естественно, ящик с головными взрывателями от мин поставили отдельно, взрыватели ввинчиваются в мину перед самым моментом стрельбы.

Наконец все приготовления были закончены. Осталось выбрать место для командира. Часто командир подразделения выбирает для себя самое опасное и уязвимое, а таким в колонне всегда является грузовик. Но этот выбор, по большому счету, кроме бахвальства, ничего за собой не несет. Презирать смерть можно и даже в каких-то обстоятельствах нужно. Однако, случись атака на колонну, первым пострадает командир, и все подразделение теряет управление.

Григорий Владимирович тяги к бахвальству не имел, поэтому спокойно устроился рядом с оператором-наводчиком на командирском месте в боевой машине пехоты. Ворота перед колонной на КПП распахнули загодя. Машины с ревом и на высокой скорости начали движение по городу, пугая бродячих собак и пешеходов. И только в момент, когда покидали его, капитан Шереметев вспомнил, что в этот день не только не обедал, но и не завтракал.

– Есть у кого-нибудь кусок хлеба? Командир с голода умереть рискует.

Хлеб капитану протянул оператор-наводчик, запасливым оказался. А фляжка с водой у капитана и собственная была, как и полагается, полная. Впрочем, капитан не был прихотливым человеком, и воды с хлебом для него было достаточно, чтобы не чувствовать в желудке голодных спазмов…

Только недавно дважды уже преодоленная дорога, если считать путь туда и обратно, теперь казалась гораздо более длинной и затяжной. Хотя уже и не выглядела такой разбитой, что в принципе было чисто субъективным понятием. Разбитость дороги в первые два рейса определялась одновременно и визуально, и седалищем. И еще традиционной жесткостью подвески «уазика». Теперь же ощущать дорогу приходилось только седалищем. БМП имеет достаточно узкие гусеницы, но они, в любом случае, не уже колес «уазика» и имеют значительно большую площадь соприкосновения с дорожным полотном. Оттого ухабы не слишком ощущаются, а выбоины вообще остаются незамеченными. Ехали быстро, если считать по обычным нормам движения армейских колонн, включающих в себя бронетехнику, но все же не на такой скорости, на какую был способен старенький командирский «уазик», поэтому дорога и показалась очень долгой. Это было неприятно, потому что темнеть стало слишком рано, и у спецназа на прочесывание всего лесного массива оставалось времени явно недостаточно. В этом случае частично может выручить тепловизорная техника, тем не менее иметь тепловизор каждому солдату явно не по карману[13], так что, совершая небольшие ночные вылазки, основным силам придется все же ждать естественного дневного света. К тому же ближе к позднему вечеру или даже ночью прибудет вторая часть роты вместе со старшим лейтенантом Медведем. Это значительно увеличит силы спецназа, и тогда уже можно осмотреть весь лесной массив.

Вообще-то, спецназ ГРУ не зря носит на эмблеме изображение летучей мыши. Работать ночью спецназовцы умеют и любят. Но ночная засада и ночной поиск – это совершенно разные вещи. Если на относительно светлом и открытом перевале спецназ мог себе позволить устроить ночную засаду и даже видел, в кого стрелял, то бродить в темном лесу, рискуя нарваться на «растяжку» или на мину, и искать автоматную или пулеметную очередь себе в грудь – занятие не слишком приятное. Шереметев как-то слышал от одного опытного солдата-контрактника фразу о том, что только круглый дурак будет на себе испытывать прочность бронежилета. Фраза предназначалась солдату, который лез напролом, надеясь на бронежилет, когда такой необходимости вовсе не было. При ночном поиске в лесу слишком велика вероятность стать «испытателем бронежилетов». А после гибели трех солдат капитан не желал новых жертв.