Боевое братство

Командир вертолета жестом приказал Бенджафилду запускать мотор «Марлина». Дом так и не понял: то ли пилот приподнял нос вертолета, чтобы столкнуть «Марлина», то ли в отсеке уже было достаточно воды, но два члена экипажа, взявшись за веревки, спихнули суденышко по трапу. Брызги соленой воды ослепили его, полна хлестнула по лицу, и на мгновение Дому показалось, что он сейчас утонет. Но Бенджафилд навалился на борт, и они стали медленно удаляться от вертолета.

— Ты был уверен, что они смогут это сделать? — крикнул он, с трудом перекрывая шум ветра.

— Теперь уверен, — ответил Дом. Бенджафилд paзвернул «Марлин» по широкой дуге, и теперь они с моря смотрели на вертолет. — Ух!.. Это чистейшее безумие.

Дом с трудом мог поверить своим глазам. "Вором, с опущенным в воду трапом, почти скрытый в вихре поднятых брызг, сидел прямо на воде. Но вот он стал подниматься над морем — и из грузового отсека хлынула вода, как будто машина описалась. Дом и сам был близок к этому.

Возвращение прошло гораздо спокойнее, чем высадка. «Ворон» забрал их на борт по одному, затем подцепил «Марлина» и потащил его в качестве наружного груза.

— Это вовсе не так страшно, как показывают в кино, — сказал Дом командиру вертолета.

— В следующий раз попробуй повторить этот трюк в шторм, когда посудина запляшет на воде.

Порой Дому казалось, что легче понять выходцев Песанга — они довольно плохо знали общепринятый язык, — чем моряков. Но он был уверен, что «пляска» на волнах не предвещала ничего хорошего.

— Если можно сталкивать «Марлин» с трапа прямо на воду, почему бы точно так же не поднять его обратно? — спросил Бенджафилд. — Это было бы быстрее, чем втаскивать нас на веревках.

— Ты возьмешься за этот маневр? — откликнулся командир вертолета.

— Да.

— Может, мы попробуем в следующий раз. Если найдется пилот, который не будет бояться, что «Mapлин» врежет ему по затылку.

— Вы никогда этого не делали раньше?

— Только однажды. Прежде чем решиться на такой фокус, надо долго тренироваться. Все зависит от того, сколько у нас осталось времени.

В тот вечер солдаты остались на борту «Помероя». На неофициальном ужине за столом экипажа вертолета Венджафилду так же неофициально присвоили звание пилота. Было подано пиво в умеренном количестве, и самоуверенность каждого из участников возросла до небес. Они десантники, и они выполнят все, что задумали!

— Я смогу сделать это еще лучше, — скромно сказал Бенджафилд. — А Моргану еще предстоит многому научиться.

Хоффман потягивал сок и пребывал в благодушном настроении — Дом никогда прежде не видел его таким. Хотя это еще ни о чем не говорило.

— Чтобы запустить программу подготовки десантников, потребовалось целых двадцать лет, — сказал Хоффман. — Представьте, чего мы могли бы добиться, если бы отошли от старой военной доктрины. Создали бы больше спецподразделений. Больше взаимозаменяемых команд. Армия стала бы более гибкой, более подвижной, быстрее бы реагировала на любую опасность…

— Ересь, сэр, — вмешался Тимьо. — Стоит отойти от традиционных устоев в армии, и общество Коалиции изменится. Армия неотделима от нашей культуры. Граждане знают, чем это может закончиться.

— Проклятие, кто прислал мне неугомонного интеллектуала?! — Как ни странно, но Хоффман рассмеялся. — Да, ты прав.

Дом был счастлив. Ему не терпелось позвонить Карлосу и рассказать, как они сажали вертолет на во- (V. Он хотел поделиться и с Марией. Он обязательно позвонит ей позже вечером, но сможет только подбодрить по случаю предстоящих родов. И даже намеком не обмолвится о том, как провел день.

Позже у него будет достаточно времени для рассказов. Дом был в этом уверен. Надо вывести из строя комплекс на мысе Асфо, и тогда Маятниковые войны закончатся.

Глава 10

Вы можете считать их правительственными войсками, Председатель, но на поле боя они принадлежат мне. Это мои товарищи, моя забота и моя ответственность.

(Майор Елена Штрауд, двадцать шестой королевский полк Тиранской пехоты)

ВОЕННО-МОРСКАЯ БАЗА ФЕЗОР, СЕВЕРНЫЙ ПРИЧАЛ, ПЯТЬ ЧАСОВ УТРА. ЗА ДВА ДНЯ ДО ОПЕРАЦИИ «УРАВНИТЕЛЬ» И ЗА ШЕСТНАДЦАТЬ ЛЕТ ДО ПРОРЫВА

Карлос уже не надеялся, что рота «С» когда-нибудь снова увидит дневной свет.

До зари оставалось еще около двух часов, на улице заметно похолодало. В воздухе пахло машинным маслом и сгоревшим топливом. Перед глазами возвышалась серо-стальная стена. Карлос запрокинул голову, и стена превратилась в борт военного корабля, на котором облупившейся красной краской было выведено название "Калона".