Боевое Знамя

Тащивших пушки лошадей стегали хлыстами, колеса орудий проделали на дороге неровную колею, в которой подворачивали ноги солдаты, но они по-прежнему шли всё тем же быстрым шагом за кавалерийским авангардом, который чуть позже въехал в небольшой город, где на главной улице репетировал военный оркестр федералистов. Оркестр принадлежал ушедшему на целый день полку, оставив музыкантов развлекать унылых виргинских горожан. Эти унылые жители приободрились, как только оркестр внезапно замолчал.

Мелодия закончилась с последним потрясенным и похожим на кваканье хрипом саксгорна, когда музыканты поняли, что наводнившие улицу всадники нацелили ружья прямо им в головы. Музыканты были уверены, что находятся по меньшей мере в двадцати милях от вражеских сил, а теперь столкнулись лицом к лицу с ухмыляющимися людьми в серых мундирах на пыльных и покрытых потом лошадях.

- Давайте послушаем, как вы играете "Дикси", ребята, - приказал командир кавалеристов. Некоторые музыканты попятились, но офицер-кавалерист одной рукой взвел курок винтовки, и капельмейстер поспешно развернулся, поднял руки, чтобы подготовить оркестрантов, а потом они грянули нестройный ритм гимна мятежников.

После полудня, когда музыканты уже находились в качестве пленных под охраной, колонна генерала Джексона направилась на юго-восток по широкой дороге, бегущей по сжатым полям и плодоносящим садам. Теперь солдаты могли догадаться, куда направляются, потому что впереди клубился дым, показывающий то место, где по дороге Ориндж-Александрия припасы для армии северян перевозились на юг, к войскам янки. Каждая пуля, каждый патрон, каждая галета, каждый капсюль, каждый снаряд, каждая пара башмаков, каждый штык, каждая мелочь или крупная вещь, которая нужна была армии, чтобы сражаться, перевозилась по этой единственной железной дороге, и передовые части Джексона теперь уже слышали завывания и свист паровозов. Они могли даже расслышать далекое и ритмичное постукивание колес по стыкам рельс.

Поезда выезжали со станции Манассас, находящейся всего в нескольких милях к северу. Некоторое время Джексон испытывал искушение направиться прямо на станцию, но вряд ли крупнейшая складская база северян в Виргинии не охранялась полками превосходной пехоты и не была защищена земляными укреплениями с пушками, так что вместо этого генерал планировал перерезать дорогу на станции Бристоу, находящейся всего в четырех милях к югу от Манассаса. Местные рассказали, что Бристоу охраняет всего горстка кавалерии и три роты пехоты.

Сгущались сумерки, когда авангард мятежников одолел небольшой подъем и начал спускаться по длинному склону в сторону Бристоу. Кавалеристы скакали перед пехотой, но всадников не было видно, и ведущие полки пехоты могли разглядеть только два рельса, отражающие угасающие солнечные лучи, и несколько разбросанных деревянных домишек, из которых в небо струйками поднимался дым.

Маленький гарнизон не подозревал об угрожающей опасности. Обнаженный по пояс кавалерист-северянин с болтающимися по бокам подтяжками нес в лохань для лошадей брезентовую бадью с водой. Другой играл на скрипке, снова и снова старательно повторяя одну и ту же фразу.

Солдаты курили трубки на теплом ветерке или читали в последних лучах солнца привезенные из дома газеты. Несколько человек заметили на западной дороге кавалерию, но решили, что это, должно быть, приближаются войска федералистов. Над пехотой развевались знамена, но огромное красное солнце садилось за спинами мятежников, и янки не могли рассмотреть деталей приближающихся флагов или мундиров.

Первый полк мятежников был из Луизианы. Его полковник отдал приказ вставить в заряженные винтовки капсюли. До сих пор они шли с невзведенными винтовками, на случай если кто-нибудь споткнется и случайно выстрелит, вспугнув врага.

- Полагаю, мы прибыли до кавалерии, - сказал полковник своему адъютанту, вытаскивая саблю из ножен.

Лязг стали о ножны, казалось, погрузил деревушку в преисподнюю. Как только полковник обнажил саблю в багровых лучах солнца, скрытая кавалерия мятежников начала атаку из перелеска к северу от поселения. Небо прорезали звуки горна, и тяжелые копыта застучали по земле, когда шеренга всадников-южан с воплями выскочила из-за укрытия и понеслась к деревне.

Человек с бадьей воды на секунду замер, а потом уронил бадью и побежал к дому. На полпути он принял другое решение и помчался обратно к привязанной лошади. Другие северяне тоже вскакивали в седла и, побросав всё кроме оружия, ринулись на восток. Несколько всадников-янки запоздали и оказались в ловушке в маленькой деревне, когда кавалерия мятежников хлынула на ее единственную улицу. Северянин резко развернул лошадь и взмахнул саблей, но прежде чем удар был завершен, клинок южанина вошел ему в живот. Южанин поскакал дальше, выдернув саблю из удерживающей ее плоти.