Боевой 19-й

Все, что творилось вокруг, не радовало ее. А ведь так хотелось счастья, и оно близко-близко. Но никто не может остановить эвакуации города, помешать разлуке с Петей. Война.

Когда она пришла домой, комната показалась ей маленькой, скучной. Она легла на старенькую кушетку, думая о том, что ей надо переодеться и сходить к Фене. Она смотрела на цветок, который надо было полить, на календарный листок, который надо было сорвать, но не сделав ни того, ни другого, она крепко' уснула.

Ночь в городе проходила тревожно. Темное небо на окраинах изредка озарялось вспышками ракет. За час до рассвета вновь примчалась на взмыленных конях разведка Устина, сообщившая, что вся западная сторона верстах в пятнадцати от Тамбова занята казаками. На железнодорожной станции Пушкари также обнаружены белые. При перестрелке убит один разведчик.

И едва только забрезжил рассвет, где-то далеко бухнуло и впереди окопов, словно магний, блеснул и грохнул первый снаряд.

— Ага! — крикнул Паршин. — Бодрей, товарищи!.

Встревоженная орудийным выстрелом, Надя вскочила и подбежала к окну. Решив сейчас же идти в село Хлебинку, она вдруг вспомнила о документах и содрогнулась. «Как же это я так!» Она вытащила из стола все бумажки, бросила в печь и сожгла. Успокоившись, Надя переоделась в старенький костюм, закрыла дверь и вышла на улицу. На сердце у нее было тревожно. Сказалось нервное напряжение, а может быть, просто физическая усталость. Теперь она старалась свыкнуться с тем, что она обыкновенная девушка-горожанка, не связанная ни с чем и ни с кем. Она придет сейчас к своим знакомым, вздохнет и расскажет, что из города выехали все учреждения и что она подождет, когда все утихомирится, и снова пойдет проситься куда-нибудь на работу, а тем временем поживет у них.

Размышляя таким образом, она вернула себе душевное равновесие, и ей казалось, что все обернется как нельзя лучше, только надо приучить себя к этому новому положению, приготовиться к новой обстановке. Ах, как хотелось бы ей встретиться сейчас с Петей Паршиным! Надя знала, что это невозможно, и при воспоминании о нем ей становилось грустно.

В городе было пустынно. Жители, заслышав первые взрывы снарядов, не выходили из домов, прятались в погребах, закрывали на запоры калитки и двери домов.