Боевой 19-й

С Хопра неслись всплески, шум голосов. У переправы гудело огромное скопище людей. Суетливый топот, выкрики команд прерывались глухим громыханием двуколок, зарядных ящиков, повозок. Обоз вытянулся по берегу в несколько рядов. Подходили пешие отряды, внося еще больше сутолоки. Скоро пестрая шевелящаяся мешанина стала вытягиваться в рукав и потекла в узкое горло моста. Рядом с мостом двигался по канату паром, груженный пушками. На берегу стоял низкий тучный офицер, тесный мундир которого, казалось, вот-вот разлезется по швам. Офицер, видимо, распоряжался переправой и кричал больше, чем нужно. Его- мало слушали, но ему казалось, что все движется при его помощи, по его воле. Светлые подстриженные усы топорщились. Он сопел, точно сам был впряжен в повозку. Вдруг он вскрикнул, заметив, что на середине моста, попав колесом в пролом настила, застрял зарядный ящик. Казаки кричали й матерились. Митяй Пашков, с которым стряслась беда, растерянно оглядывался и настегивал лошадей. Лошади, дергая вправо и влево рванулись так, что ящик подскочил и одной стороной повис в воздухе, готовый опрокинуться в реку.

— Постромки... постромки, мерзавцы! — исступленно хрипел офицер, потрясая нагайкой. Однако его никто не слушал.,

— Ле-во-о!.. Пра-во-о!..— доносились спокойные голоса тянувших канаты парома.

Зарядный ящик кое-как водрузили на мост, и движение восстановилось. Низенький офицер остался в уверенности, что это он возобновил движение. Серая лента пеших казаков, сверкая штыками, протянулась через мост, выстраиваясь на той стороне в колонны. Полковник Русецкий, встревоженный встречей с Мамонтовым, бесцельно Носился взад и вперед, сам не зная зачем.

Назаров с Быльниковым подъехали к берегу. Лошади по-гусиному вытягивали шеи, опуская морды к самой воде.

— Кучумов! — крикнул, не оборачиваясь, Назаров.

— Я, господин хорунжий, — ответил лукавый казак.

— Ты чего сме-ешь-ся, сволочь? — сквозь зубы процедил Назаров.

— Никак нет, господин хорунжий, — удивился Кучумов.

Назаров посмотрел на казака. Лицо казака смеялось.

— Смеешься? — запальчиво крикнул Назаров.

—- Это у меня в лице так, господин хорунжий.

Кучумов недоумевал, почему нельзя смеяться.

— Смотри у меня! — погрозил Назаров плетью и,-соскочив с лошади, отдал повод. Лошади, едва ступив в реку, жадно пили воду.