Боевой 19-й

— Я бы с радостью, Аннушка, да на кого же хо^ зяйство мне бросить?

— Скажи, какая беда. А ты сходи ко двору да попроси хотя бы тетку Марфу. Она хоть бобылка, а женщина уважительная. Она присмотрит.

— И то правда, — раздумчиво ответила Наталья, но тут же отклонила предложение Аннушки: — Нет, я лучше в другой раз, а то с дитем-то наморишься.

— Оставь дите тут, — настаивала сестра, — чего его по жаре таскать, а к обеду и вернешься.

Наталья колебалась.

— Оголодается он тут...

— Ну что ты1..

— Ладно, я схожу полынка на веник нарву, а там будет видно, чего делать.

Она с нежностью посмотрела на сына, спавшего в подушках на кровати, и вышла из хаты.

И вот оно, поле, широкое, задумчивое... Шла она не торопясь, срывая по пути цветы, и незаметно для себя удалялась от хутора. И чего только она не передумала за это время, а когда распрямила натруженную спину и оглянулась, хутор скрылся за* косогором, а впереди была видна своя деревня.

«Далеко ушла, — подумала, она и почему-то вдруг затревожилась, почувствовала, как защемило сердце. — Не с ребенком ли что?»

Встряхнула полынным веником, вдохнула его горьковатый запах, скрутила стебельком букет цветов и быстро направилась к хутору. Сейчас она минует косогор, и хутор рукой подать. Но не успела она дойти до гребня косогора,' как на нем один за другим стали появляться всадники. Они резко выделялись на фоне чистого неба и казались огромными. Наталья из осторожности сошла с дороги и хотела идти полем, но ей закричали:

— Стой! Куда?

Наталья остановилась.

— Ты кто? .. Жена краснопузого?

Наталья хотела сказать, что мужа нет, что его убили, но когда один из казаков обнажил шашку и подъехал к ней, она испугалась и только утвердительно кивнула головой.

— Провожала его? — спросил он, играя шашкой.

— Нет... Убили моего мужа! — ответила она с сердечной болью.

— Кто-о?!

— Белые, — ответила она с душевной простотой.

— Ага-а! — со злорадством крикнул казак, подъехавший к ней.

Он соскочил с лошади, подбежал к Наталье, грубо рванул ее за кофту и занес над головой клинок. Наталья упала на колени и, дико вскрикнув: «Не троньте!», оглохла. После этого она плохо слышала и совсем не понимала, что и о чем говорят казаки, смутно, словно сквозь туман, увидела, как подъехал какой-то строгий, пожилой казак, что-то спросил у них, выслушал и, глядя на нее исподлобья, повелительно сказал:

— Моя она!