Боевой 1918 год 2

После чего, полез в кузов стоящего рядом грузовика. В самом деле, я же не Ленин чтобы с броневика речи толкать. Да и втроем на нем стоять неудобно. А грузовик, вполне себе трибуна. И понеслось…

* * *

Выход батальона было решено отложить на пару дней. Предполагая, что после уничтожения командования группировки, вражеских патрулей и дозоров будет просто немерено, решили не нарываться. Зачем? Внезапные стычки — это незапланированные потери. Так что пусть гайдамаки слегка угомоняться.

Следующий день прошел совершенно спокойно. Только разведка докладывала о том, что количество противника за пределами города, начало резко снижаться. Я лишь плечами удивленно пожал, думая насколько быстротечна жизнь. Еще вчера ты генерал и любимец публики, а уже послезавтра, на тебя свои же забили и даже местью не особо горят…

А на утро второго, меня, сразу после завтрака, принялся терроризировать Пташкин. Пользуясь случаем, он все-таки выдавил из зампотеха изготовление корпуса для мины. Потом, в стороне, за оврагом, минеры что-то мудрили со взрывчаткой. И теперь, на оценку было предоставлено готовое изделие, внешне очень похожее на МОН-50. Правда по весу тяжелее раза в полтора и место для взрывателя лишь одно. Глядя на счастливо играющего бровями моремана, почему-то в голову пришли слова: «двигатель был очень похож на настоящий, но не работал[44]». Хотя в данном случае, про «не работал», это лишнее. Бабахнет по любому. Другой вопрос с каким эффектом. И это сильно тревожило. Я всегда бздел таких вот самоделок. Но покорно пошел в овраг, где уже были установлены мишени из досок. Ну еще бы — после давешнего митинга, в представлениях бойцов, уровень бесстрашия командира находился несравненно выше Эвереста и может только чуть ниже самой высокой звезды. Поэтому, необходимо было соответствовать чаяниям.

С опаской поглядывая на устанавливающего мину Пташкина и остро желая убежать, пересилив себя, спросил:

— Сколько там поражающих элементов?

Тот, вкручивая взрывать (в этот момент тикануть хотелось просто нестерпимо) не отрываясь от своего занятия, ответил:

— Двести штук. Чуть меньше, чем патронов в ленте пулемета.

Угу, и это против полутысячи в нормальной… Но комментировать ничего не стал и вскоре с облегчением выбрался из оврага. Где все и залегли. Михаил, улыбнувшись совершенно дьявольской улыбкой (ну и рожа!) громко предупредил:

— Готовы? Взрываю! Три, два, один!

После чего, дернул за бечевку. В овраге бабахнуло и поднялось облако черного дыма. Ну а мы пошли смотреть, что получилось. Как по мне — херня полная. Ветерок постепенно протягивал сладковатую вонь и стало видно, что мишени покоцало так себе. В десяти метрах еще более-менее, а уже в тридцати, почти нет попаданий. Зато, отметины обнаружились на земляной стене, с обратной стороны мины. Немного, но есть. Да и сбоку тоже. То есть, о направленности говорить не приходилось. Пташкин же, вместе с окружением, просто светились счастьем. Тыкая пальцами в отметины на досках, он радостно матерился:

— Ух ты! Твою мать! Клюз… Селезенку… Командир, вы только посмотрите какая прелесть!

Я лишь вздохнул:

— Слабое подобие левой руки. — и пояснил — У тебя взрывчатка не вся сдетонировала. Вон, похоже, кусочек валяется. Глазами видимый. А сколько просто в пыль разнесло? Поражающих элементов мало. Да и вообще, без гексогена с пластификаторами, эта хрень «не взлетит».

Михаил задумался:

— Гексоген… что-то слышал. Точно! Помню мне знакомый провизор говорил, что из него лекарство какое-то делать хотели. Но потом отказались…

— Правильно отказались. Потому что в натуре это яд. Но врывается, несравненно мощнее тротила.

Взводный заинтересовался:

— Да-а-а? А что вы еще про него слышали? И что такое — пластификаторы?

Я насупился:

— Забудь. Про пластификаторы, помню только это слово. А из гексогена, наш химик из подполья, сделал бомбу. Шарахнула просто замечательно. По его словам, мощность в несколько раз выше чем у любой другой взрывчатки. Но когда делал вторую, то помер. И он и его помощник. Похоже, или вдохнули, или как-то в кровь порошок попал. А может просто накопился в организме[45]. Короче — на коленке из него ничего не сделаешь. Тут надо с химиками плотно контачить.

Но фестивальное настроение минера сбить мне так и не удалось. Тут сработала поговорка насчет: «слаще морковки ничего не видел» и Мишку вполне удовлетворила поражающая способность новой мины. Поэтому, поговорив еще с полчаса и попутно записывая что-то в свой блокнот, этот маньяк от меня отцепился.