Боевой 1918 год 2

Народ в батальоне, подобрался хоть и отмороженный, но при этом, вполне лояльно относящийся к юродивым. Видно, воспитание, заложенное с детства сказывалось. Студент с пулеметом, подходил под определение «юродивый», как никто другой. Ему сочувствовали (обычные бойцы), подкармливали внепайковыми вкусняшками (повар) и даже давали вещевые ништяки (баталер, оторвавший от собственной души, почти новый ремень).

Подвиг ротного баталера стал последней каплей и поняв, что всё заходит куда-то не туда, я распорядился оружие у мученика изъять, передав ружмастерам на починку, а хорошо подкачавшегося за это время Серегу, по уши загрузил писарской работой. Только, как оказалось, было уже поздно.

Мои ребятки, вполне справедливо, считали себя лучшими из лучших. Да и сам я постоянно их в эту сторону накачивал. Но ведь у лучшего подразделения и командир должен быть самый лучший? Можно даже сказать — легендарный. Я со всех сторон этому соответствовал, кроме одной, независимой от меня, незначительной малости — у командира не было нормального, полноценного имени.

И поэтому сейчас, когда я набрал воздуха в грудь чтобы рявкнуть на потерявшего берега музыканта, вмешался Лапин:

— Чур, ты, главное, не горячись. Ну что такое, в самом деле? Тебя уже во всем батальоне так кличут. Довольно давно. Вот как в Крым прибыли, так и пошло. И я решил, с мнением народных масс не бороться. Зачем? Ведь ничего обидного, или оскорбительного в этом нет. Вот вспомнишь ты свое настоящее имя — хорошо. А вдруг нет? Так и будешь, до конца жизни, словно цуцик, с кличкой ходить? Не правильно это.

Выдохнув, я хмуро спросил:

— То есть, значит, просто Чур, это кличка. А Чур Пеленович Сварогов, это по-твоему нормально? Ты, сам, соображаешь, что говоришь?

Комиссар хладнокровно кивнул:

— Вполне. И Чур Пеленович, ничуть не хуже других имен. Считай, что батальон тебя крестил. Тем более, мы с товарищами из матросского комитета посовещались и решили общее собрание провести по этому поводу. Только пока как-то не складывалось — или тебя нет, или какой-то взвод в разгоне. Но вот, как с остальными нашими бойцами соединимся, так первым делом тебе фамилию с отчеством и присвоим. Официально, как положено — с занесением в протокол и печатью подразделения!

Меня это развеселило:

— Я вам что — бронепоезд? Общим голосованием имя подбирать?

Собеседник, горячо возразил:

— Ты лучше! Тем более — ничего подбирать не надо. Уже все подобрано. Только ты не вздумай скандал устраивать, потому что предстоящее действие здорово вдохновляет людей.

— В смысле?

Кузьма потупился:

— Ну, будущее решение комитета, оно как бы не тайна. Да, в общем-то, все про это знают. Так что, народ готовится…

Я заржал:

— Ты еще скажи — к таинству! — последнее слово я произнес многозначительным шепотом и перейдя на нормальный тон продолжил — Но сам подумай — ведь херня какая-то получается! Ладно бы решили, что буду Иван Ивановичем Ивановым. Так нет — послушали идиота и ударились в религию.

Комиссар вскинулся:

— Наоборот! Никакой религии! Я тут, в Севастополе, на всякий случай, к священникам, с ребятами из комитета наведывался. Так вот — церковь выступает категорически против даже упоминаний старинных языческих верований. А наших парней, этот церковный запрет, очень сильно подзудил и вдохновил. Сам знаешь их отношение к попам. Так что, всё как-то один к одному сложилось. Тем более, что Ивановых много, а Чур один. Его ведь, вся страна знает! И церковникам это имя поперек горла, что в свою очередь очень нравится бойцам. Поэтому, никуда ты не денешься, Чур Пеленович!

Кузьма набычился, готовясь отстаивать свое мнение, а я молча смотрел на него. Ну-ну… можно подумать, для меня это известие — неожиданность. Нет, разговор я так построил, что вроде как я удивлен, только на самом деле, знал об этих шевелениях, с момента их появления. Какой же я командир, если не буду в курсе происходящего в батальоне? В начале, думал прекратить самодеятельность, но потом решил — какого черта? Действительно — хожу с кликухой, словно барбос. Пора уже остепениться. Правда, сам, изначально, на что-то столь вызывающее не рассчитывал. Думал, что ни будь обычное взять. Навроде — Чур Атрёмов. То есть, тупо поменять имя с фамилией, включив любое рандомное отчество (ну не Владленовичем же называться?). Но если уж так повернулось, то пусть идет как идет.

Тем более — решение батальона, принятое в боевой обстановке, заткнет рот всем будущим недоброжелятелям. А они обязательно будут. Назовись я так самостоятельно, всенепременнейше появятся «товарищи», страстно желающие потыкать носом товарища Чура в его сомнительное ФИО. Но теперь, никто и вякнуть не посмеет.

К слову, насчет будущих «вякальщиков». Как я уже говорил, в дальнейшем, вращаться планирую в самых верхах. Как раз там, где «товарищи», жрут друг друга денно и нощно. И для того, чтобы не давать им повод цеплять Чура туманным прошлым, была разработана «легенда».