Боевой гимн матери-тигрицы

Несмотря на всю прелесть Пуш, у нашей семьи не было никакой необходимости во второй собаке, и никто не осознавал этого лучше меня. Распределение ответственности за собак в нашем доме было следующим: девяносто процентов приходились на мою долю, десять — на остальных членов семьи. Начиная с шести часов утра я была единственной, кто кормил, мыл собак и бегал с ними; я также возила их в собачью парикмахерскую и к ветеринару. Усугубляло ситуацию то, что только что вышла моя вторая книга, и в дополнение к преподаванию на полную ставку и занятиям музыкой с девочками я постоянно летала по всей стране с лекциями. Я всегда находила способы “утрамбовать” командировки в Вашингтон, Чикаго или Майами в один день. Не раз я вставала в три утра, летела в Калифорнию на деловой обед, а потом с красными глазами появлялась дома. “О чем ты думаешь? — спрашивали меня друзья. — Тебе и так хватает проблем, с какой стати тебе понадобилась вторая собака?”

Моя подруга Энн думала, что этому есть простое объяснение. “Все мои друзья, — говорила она, — заводят собак, когда их дети вырастают. Родители готовятся к тому, что гнездо опустеет, а собаки заменяют им детей”.

Забавно, что Энн так сказала, потому что китайское воспитание ничем не напоминает дрессуру. На самом деле оно — её противоположность.

Воспитание собак — процесс социальный. Когда вы встречаете других собачников, вам есть что обсудить. Китайское воспитание, напротив, похоже на одиночное плавание, как минимум когда вы занимаетесь им на Западе, где предоставлены сами себе. Вы должны идти против прочной системы ценностей, корни которой лежат в эпохе Просвещения, индивидуальной автономии, системе развития ребёнка и Всеобщей декларации прав человека, и нет никого, с кем бы вы могли откровенно поговорить, даже среди тех, кого вы любите и глубоко уважаете.

Например, когда София и Лулу были маленькими, я больше всего боялась, что одну из них пригласят на детский праздник. Ну, зачем, зачем, зачем нужен этот жуткий западный обычай?! Однажды я попыталась быть честной, объясняя другой маме, что у Лулу нет свободного времени, потому что ей нужно играть на скрипке. Но та женщина не смогла этого понять. Мне пришлось прибегнуть к разнообразным оправданиям, которые западные люди считают нормальными: визит к окулисту, физиотерапия, домашняя работа. В какой-то момент я увидела обиду на лице собеседницы, а сама она стала относиться ко мне с прохладцей, будто я думала, что Лулу слишком хороша для её дочери. В действительности это было поединком мировоззрений. Отклонив одно приглашение на детский праздник, я не могла поверить своим ушам, когда тут же получила ещё одно. “Как насчёт субботы? — субботу мы проводили в студии мисс Танака. “Или в пятницу через две недели?” Западные матери были не способны понять, что Лулу занята каждый день год напролёт.

Есть и ещё одна колоссальная разница между дрессировкой собак и китайской моделью воспитания детей. Дрессировать собак просто. Для этого требуется всего лишь терпение, любовь и, возможно, первоначальные инвестиции. Китайское воспитание детей, напротив, одна из самых сложных вещей, о которых я только могу подумать. Периодически вас будет ненавидеть тот, кого вы любите и кто, как вы надеетесь, любит вас, и нет никаких послаблений, ни единого момента, начиная с которого все становится проще. Как раз наоборот, китайское воспитание — как минимум, если вы практикуете его в Америке, где все против вас, — это вечно продолжающаяся кровопролитная битва, требующая вашего круглосуточного внимания, вашей стойкости и хитрости семь дней в неделю. Вы должны уметь проглотить гордость и поменять тактику в любой момент. И вам нужно подходить ко всему творчески.

Например, в прошлом году ко мне на вечеринку по случаю окончания семестра — одно из моих любимых развлечений — пришли несколько студентов. “Ты так мила со своими учениками, — говорили мне София и Лулу. — Они и понятия не имеют, какая ты на самом деле. Все они думают, что ты заботливая и добрая”. Вообще-то насчёт этого девочки были правы. К своим студентам с юрфака (особенно к тем, у кого были строгие азиатские родители) я относилась совсем не так, как к собственным детям.

Та вечеринка проходила на третьем этаже в нашей комнате для пинг-понга, где Лулу обычно занималась музыкой. Студент по имени Ронан нашёл несколько записок, которые я оставляла Лулу.

— Что за... — сказал он, читая записки с недоверием. — Профессор Чуа, это вы написали?

— Ронан, не мог бы ты положить записки на место, пожалуйста? И да, это я написала, — мужественно призналась я, не видя другой альтернативы. — Инструкции вроде этой я оставляю каждый день своей дочери-скрипачке, чтобы помочь в её занятиях, когда меня нет дома.

Но Ронан, казалось, не слушал. “О боже. Да их тут много, — скептически заметил он. И был прав. Повсюду лежали десятки листочков с инструкциями — как распечатанные, так и написанные от руки, — которые я забыла убрать. — Не могу в это поверить. Это так... странно”.