Сам себя подставит глупец.Себе сам навредит подлец.Кто-то умер внутри —На него не смотри,Оглянись по сторонам:Тут завистник ― стыд и срам!Вон Иуда идет к вам —Ищет взглядом брешь в броне,Чтобы... нож торчал в спине.Вон святой ищет изъян,Отомстит он скоро вам.Этот ходит, словно труп,Он ― известный правдолюб,Аскетичный обвинитель,Всякой лжи искоренитель!Тот погряз во власти зла,Покупает всех и вся,Раздираемый пороком,Жизнь людей считает роком.Улыбается ханжа,Под рукою нож держа.Что же делать, как же быть?Друг! Не надо голосить!Ты не суди людей, считая их грехи,Свою натуру ты перетряхни!Бревно увидь в своем глазу сперва,Потом уже иди качать права.Другую щеку подставлять не смей,Дерись, коль надо, а за Родину убей,Главное ― помни слова Шекспира-старика:«Грехи других судить Вы так усердно рветесь, Начните со своих —И до чужих не доберетесь...»
― Мам, я реально этого хочу.
― Ха... Скажешь тоже... Я, к примеру, тоже многого хочу, что ж теперь?
Наташа молчала. Это был привычный материнский довод: «смотри, ты такая же, как я, вот и делай, как я». (Точнее ― или честнее ― «не делай ничего, как я».) Но за двадцать лет жизни Наташа так и не придумала достойного ответа.
― В общем, выбрось эту чушь из головы. Иди готовься к занятиям. Или телевизор посмотри.
― Мам, но ты сама же говорила, что мне нужна работа! А это то, что нужно, можно с учебой совмещать, и деньги хорошие платят.
― Что ты хочешь совмещать с учебой и за что получать деньги? С чего ты вообще взяла, что у тебя получится? Ты хоть понимаешь, что это не полы мыть и даже не тетрадки проверять? Как ты собираешься что-то придумать и написать? Ну вот если нет у тебя писательского таланта, то откуда ты это возьмешь? Из пальца высосешь?