Боевой клич

В зарослях трещали выстрелы, но на берегу было относительно спокойно. Мы стояли над умирающим японцем, разглядывая его совсем юное лицо. Он открыл глаза, в которых не читалось ни гнева, ни страха, и, чуть улыбнувшись, показал, что хочет пить. Дэнни открыл флягу и поднес к его губам. Японец сделал несколько глотков и судорожно закашлялся. Из полдюжины пулевых отверстий у него на груди выплеснулась вода, смешанная с кровью. Японец кивнул в знак благодарности и жестами спросил, собираемся ли мы его убить. Я покачал головой. Он снова улыбнулся и попросил закурить. Я прикурил сигарету и дал ему затянуться. В это время к нам подошли Лефорс. Кайзер и Хаксли.

Лефорс тут же засыпал раненого вопросами, но Кайзер остановил его.

— Он не может говорить, даже если понимает.

— Вы обыскали его, ребята?

— Да, сэр.

— Он умрет через несколько минут, — сказал Кайзер, осмотрев раненого.

— Приглядывай за ним, Форрестер, — распорядился Хаксли. — Когда он отключится, пусти пулю ему в голову. Мы должны быть уверены, что он мертв.

Солнце уже садилось, когда японец устало закрыл глаза, и тело его передернула судорога. Тогда Дэнни поднял карабин и нажал спусковой крючок.

* * *

Тем временем первый батальон нашего полка, высадившись на Зеленом пляже и неся большие потери, все же теснил японцев с фланга, а сильно поредевшие второй и восьмой полки наседали на противника с фронта. Ни о каксй капитуляции со стороны японцев не могло быть и речи. С фанатичной отвагой солдаты противника бросались на морпехов. Волна за волной атаковали они десант, пытаясь сбросить его в море. Уже дрогнул и начал отступать под натиском японцев первый батальон, огрызаясь ружейно-пулеметным огнем и штыковыми контратаками, когда со стороны Байкири рявкнули гаубицы десятого артполка. Под прикрытием сгущавшихся сумерек в лагуну вошли эсминцы и поддержали десант своими пятидюймовыми орудиями. Это позволило первому батальону получить небольшую передышку и окопаться.

На остров опустилась ночь, полная тревоги и напряженного ожидания. А едва забрезжил рассвет, на помощь первому батальону подошел третий. И снова бешеные атаки японцев одна за одной покатились на позиции морпехов. Однако стоило японцам чуть ослабить натиск, как третий батальон, который обошелся почти без потерь, сам перешел в контрнаступление, стремительным броском сбил неприятеля с позиций и погнал к морю, где многие японские солдаты и офицеры, понимая безнадежность сопротивления, делали себе харакири...

Битва за Хелен, длившаяся семьдесят два часа, подошла к концу. В лагуне перед Синими пляжами плавали сотни трупов, которые еще вчера были живыми морпехами второго и восьмого полков. К коралловому рифу, где ожидали десантные суда, плыли десятки и сотни резиновых лодок с ранеными. Мрачные санитары с носилками бродили по лагуне, собирая трупы...

Нас тоже перебросили на Хелен на прочесывание. В некоторых бункерах противник все еще оказывал сопротивление и приходилось либо взрывать их, либо выжигать огнеметами.

Наша победа была полной, но казалось невероятным, что за последние три дня на этом крохотном клочке суши погибло больше восьми тысяч человек. Пленных оказалось всего четверо, причем трое из них — корейцы, из числа тех, кого привезли сюда на принудительные работы.

Развернув радиостанцию и наладив связь, я прошелся по острову. Вокруг было много ребят второго и восьмого полков, уцелевших в этой мясорубке. Мне очень хотелось подойти к ним, угостить сигаретой или просто поговорить, но я не смог сделать этого...

А где-то вдали ревели бульдозеры, расчищая ВПП[16], на которую уже через час начали садиться самолеты.

* * *

Полковник Мэлколм, командир нашего полка, дружески похлопал Хаксли по плечу.

— Да не расстраивайся ты так, старина.

— Тебе легко говорить! Мы же единственный батальон, который не побывал в настоящем бою. Мы... а, черт возьми. — Хаксли снял каску. — Какие тут к хренам утешения!

— Какие у тебя потери?

— Четверо убитых и шестеро раненых.

— Тебе было бы легче, если бы ты потерял половину людей при десантировании?

— Да я в глаза им смотреть не могу! — Хаксли отвернулся и, глубоко вздохнув, продолжал более спокойным тоном: — Наверное, я слишком долго в морской пехоте. Кровожадный морпех, жаждущий славы... Так меня назвал генерал Причард. А теперь мы стали посмешищем...

— Сэм, — перебил его Мэлколм. — Шестой полк никогда не был посмешищем. Ведь именно третий батальон сломал хребет японцам.

— В то время, как мой загорал на Байкири.

— Закурим?

— Нет, спасибо.

— Как бы то ни было, Сэм, генерал Филипс ждет тебя на КП через полчаса.

— Есть, сэр.

— Ну, встряхнись! Выше голову, старик!

— Я просто не могу смотреть в глаза ни своим, ни другим, — тихо ответил Хаксли.

* * *

Генерал Филипс развернул на столе карту атолла Тарава.