Боевой маг. За кромкой миров

Воины бегали от дерева к дереву, но ничего не находили. Вой стих, а на смену ему пришел визг циркулярной пилы, вонзившейся в дерево. Визг все время менял тональность, а потом смешался с истошным криком заживо раздираемого на части нарони. Я помнил слова ночниц, что они не убивают, но это было так натурально, что я невольно испытал гордость за нашу родную нечисть. Такой страх нагнать на инопланетян, что те были на грани истерики, и только крики лорда и обещания расправы со стороны Великого Дома еще удерживали войско на месте.

Забегали и на стене. Защитники замка пытались разобраться, кто этот новый враг и не получится ли еще хуже. Если бы была ночь, то эффект многократно усилился бы. Но и так получалось неплохо.

Даже мои товарищи всматривались, чуть ли не вываливаясь из кустов, не желая пропустить мало-мальски интересное.

Паника в лагере только усиливалась. Что-то смутное возникло среди привязанных ишаков и начало метаться между ними. Животные заголосили в панике, бросившись в разные стороны, таща за собой обрезанные веревки. Солдаты боялись их догнать и успокоить. А когда из леса вышел нарони со снятой кожей, стало совсем жутко. Он шел, хрипя от боли, пока внезапно из леса не выскочил пучок черных щупалец, схватив бедолагу за ногу. Щупальца обвили обреченного и потащили обратно в лес, а тот цеплялся руками за землю, оставляя кровавые следы. Это было настолько достоверно, что я вопросительно взглянул на Белкину. Девушка, уловив нить внимания, обращенного на нее, чуть сильнее выпрямила плечи и прошептала:

– Я ничего не ощущаю. Это иллюзии ночных духов.

Хороши же иллюзии. А ночницы, просвещенные голливудскими ужастиками, начали развивать успех. Черная блестящая тварь, размахивая длинным костлявым хвостом, с визгом перепрыгивала с ветки на ветку, как безумная белка-переросток. В лес полетели стрелы, пытаясь поразить бесплотный морок. Полководец орал на жреца Великого Дома и хватал за грудки посыльных. Но все это было попусту. Паника только усиливалась, а жрец, недоуменно скривив рожу, выслушивал упреки.

– Стой, ты куда? – вдруг закричала Александра.

Я обернулся и увидел, как Ольха в облике нимфы-нарони вышла на открытое пространство. В ее ауре горели азарт кровавой игры и охотничий инстинкт дикого зверя при виде испуганной добычи.

– Ольха! – заорал я. – Стой!

Но лесавка не слушалась. Она лишь повернулась и, как нож приподняв в руке подарок генерала Булычева, легким бегом направилась в сторону лагеря.

– К бою! – отдал я приказ. – Используем по максимуму стрелковое оружие, экономим энергию.

Оксана, давно желавшая пострелять, расправила сошки у «Корда» и дернула за тросик от затвора, досылая патрон. Остальные достали пистолеты-пулеметы и автоматы, зазвенев затворами. Поймаю, оборву уши этой девчонке.

К тому времени Ольху уже заметили. К ней побежал с десяток солдат, так как жрец с пеной у рта стал орать и тыкать в ее сторону рукой. Он, видимо, решил, что маленькая девочка корень всех бед.

– Огонь! – прокричал я, готовясь броситься на помощь девчонке.

Загрохотал крупнокалиберный пулемет, скосивший воинов, как кегли. Тяжелые пули пробивали тонкую кольчугу, кожаные доспехи и тела навылет. Они и кирпичную стенку прошибают, что им средневековая броня.

– Прикройте!

Я выскочил вслед за лесавкой, держа в руках свой «Каштан». Когда тоненькая обнаженная фигурка была уже совсем близко, я снова закричал, но вместо ответа у Ольхи потекли контуры тела, как всегда, когда она совершала превращения. Это было что-то новое, большое. Короткий заячий хвостик, присущий нарони, вытянулся в длинную плеть. Лесавка наклонилась вперед, но не упала на четыре лапы, а лишь стала расти в размерах. Лицо преобразилось в жуткую маску с пастью, полной огромных кинжаловидных зубов. И она все продолжала расти. По гладкой коже прошлась волна, стягивая ее в ребристые наросты. Крокодилья шкура покрылась темными и светлыми полосами.

Я бежал вслед за ней, понимая бессмысленность своих действий. А сзади по воинам стрекотали стволы, сея смерть. Барьер, предназначенный для защиты от магии и слабых стрел, не мог задержать то, что сотворил технический прогресс человечества.

В лагерь мы влетели бок о бок, я и огромный доисторический ящер, сошедший с иллюстраций про вымерших гигантов, в нем было не меньше пяти метров от кончика хвоста до морды и метра полтора с лишним в холке. Монстр раскидал всех, кто там был, взревел с громкостью тепловозного гудка и начал охоту. Мне ничего не оставалось делать, как просто расстреливать всех подряд. Хорошие? Плохие? Сейчас не было никакой разницы. Сейчас были только я и лесная девчонка, опьяненная кровью.