Боевой режим

— Ладно. С Владимиром Григорьевичем я, конечно, знаком в такой же мере, как и все, может, как его земляк, чуточку ближе, но не в такой степени, как наш Федорович (я имел в виду подполковника Сергея Артюхина, руководителя ближней зоны, он знает вице-адмирала Доброскоченко с незапамятных времен, а Сергею Федоровичу нынче 50). Так Федорович мне на подобный вопрос как-то ответил, что Конь сам не любит это занятие — шугать народ по каютам, но считает, что «в каждой деревне должна быть собака, которая лает на всех», вот и взял себе такую роль…. Хотя я подозреваю, что тут не только имидж, а и азарт замешан. Помните случай с мичманом Киселевым на первой боевой службе?

— Это который из Кисилевых, Володя — «режимщик» (ответственный за проходной режим на корабль при нахождении его в базе)?

— Да. Он самый. Киселев, конечно, отнекивается. Мол, не было такого, но уж больно от многих слышал я эту байку. Причем, даже многие детали совпадают. Так что, скорее всего, так оно и было:

— Как-то проходя по одному из коридоров второй палубы в неурочное время, мичман Киселев чуть было не столкнулся нос к носу с Конем. И, как ему показалось, «очень удачно» шмыгнул в поперечный коридор, перебрался на другой борт, спустился палубой ниже и быстренько спрятался в своей каюте, сделав вид, что окриков комэски (вице-адмирал Доброскоченко в то время был еще командиром нашей эскадры) «не слышал».

Но не тут то было. Через некоторое время послышался стук в каютную дверь: «Мичман Киселев, откройте! Вице-адмирал Доброскоченко.» В ответ, естественно, тишина. В каюте «никого нет».

«Товарищ Киселев, говорит командир эскадры, открывайте, я знаю, что вы здесь!» В ответ — гробовая тишина.

Еще некоторое время Конь бушевал, даже ручку двери дергал, но безрезультатно. Наконец, послышался звук уходящих шагов.

В коридоре, за дверью каюты, наступила долгожданная тишина. Киселев с облегчением перевел дух. Пронесло!

Прошло минут пять-шесть. Вдруг, со стороны коридора снова послышались звуки шагов быстро идущего человека, раздался стук кулаком в дверь и крик: «Кисель, сука, открывай!»

От такого наглого обращения наш Володя опешил, распахнул дверь.

«Вице-адмирал Доброскоченко. Каюту к осмотру!» — улыбаясь, проговорил Конь….

О дальнейшем уже рассказывать не интересно: обычная грустная история с «лишениями», «выводами» и сдачей зачетов по знанию Корабельных Правил.

Смеялись долго и довольно громко, позабыв осторожность. Особенно Слава, впервые услышавший эту историю.

— Ну, мужики, накормили, спасибо. Пойду я. Отдыхайте. — Стал прощаться наш гость.

— Может, еще рюмочку примешь на дорожку, или чайку налить? — предложил Конюхов.

— Нет, нет. Спасибо! Пойду я. Есть еще дела. Кстати, я раздобыл две видеокассеты с записью игр КВН (Клуба Веселых и Находчивых). Заходите, посмотрим вместе.

— Спасибо. Будем свободны — зайдем! — пообещал за всех В.Михайлов, страстный почитатель и болельщик игр клуба.

Через некоторое время, выпив крепкого кофе, Владимир Александрович попрощался и ушел в гости к Протасевичу. Уж больно велик был для него соблазн.

Мы со Славой быстренько убрали следы нарушения Корабельных Правил. Покурили у иллюминатора, хорошенько проветрили каюту и сытыми, хорошо морально отдохнувшими забрались на свои койки, чтобы чего-нибудь почитать на сон грядущий.

В открытый иллюминатор, шевеля шторами, задувал легкий ветерок. Слышался плеск волн за бортом и отдаленный звук работающего в каком-то вентиляторном отделении двигателя. Глаза слипались.

Уже засыпая, бросил взгляд на секретер, где лежала, напоминая о прошлом, «авианаводческая» радиостанция Р-853М.

— Спокойной ночи, старая знакомая. Готовься, завтра поработаем, — прошептал я и забылся.

* * *

Май 1987 года. Афганистан. Чарикарская «зеленка».

Вдоль дороги Кабул — Хайратон вытянулась колонна боевой техники вперемешку с грузовиками.

Первые лучи солнца не принесли долгожданного тепла, а только добавили тревоги и, казалось, стал резче неизвестный мне ранее букет местных запахов. Самыми назойливыми были запах выхлопных газов бензиновых, дизельных двигателей и машинного масла. С раскинувшейся перед нами яркой серо-зеленой, густо, покрытой деревьями и кустами, долины, окаймленной высоченными горами, все настойчивей слышался аромат листвы и чего-то незнакомого. Где-то там, среди этих громад расположено печально знаменитое Паджшерское ущелье.

Голова колонны круто сворачивала вправо и почти доходила до этой серо-зеленой массы деревьев прозванной воющими в этой горной стране советскими людьми «зеленкой».

Еще глубокой ночью мы с Игорем Больбатовым отыскали командира разведывательного батальона.

— Никак вашего полку прибыло! — улыбаясь, поздоровался за руку с Игорем крепкого телосложения офицер, одетый в «горняшку» и, повернувшись ко мне, представился: — капитан Петр Дроздов, командир разведывательного батальона 108 мотострелковой дивизии.

Я тоже представился. Мы пожали друг другу руки.