Боевой вестник

— Что привело вас ко мне в этот час, ваше высочество? Негоже благородной девице являться среди ночи к одинокому мужчине.

— Отчего же? — дерзким тоном спросила Элисса.

— Люди сочтут это весьма неприличным и…

— А что более неприлично: девушке просто проведать старого друга или то, что люди при этом вообразят? Тем более все знают, что в полнолуние ты не спишь.

— Вы, конечно, правы, однако…

— Это как с флейтой, Нэй! — снова перебила она. — Все говорят, что благородной даме не следует играть на флейте, ибо это непотребство какое-то. Но, на мой взгляд, непотребны эти самые люди, если при виде девушки, играющей на флейте, воображают нечто такое, отчего сами краснеют. Игра на флейте — всего лишь музыка. А эти люди просто глупы, если сами признаются, до чего непристойны их мысли, в то время как они стараются выглядеть благочестивыми. Быть может, я не права, Нэй?

— Вы правы и очень умны, моя принцесса. — Вэйлорд покачал головой, слегка улыбнувшись. — Но все же надо соблюдать приличия.

— Так ты прогонишь меня? — Она надула губки в притворной обиде.

— Ни за что на свете, моя принцесса. — Он поклонился.

— Так-то лучше, лорд Вэйлорд. — Она горделиво приподняла подбородок. — Терпи мои капризы, о благороднейший из лордов.

И снова рассмеялась.

— И все же позвольте узнать, моя принцесса, что привело вас ко мне? Да еще среди ночи.

— Почему бы тебе не называть меня просто Элисса?

— Потому что вы принцесса.

— Но я Элисса.

— И вы принцесса.

— Но у принцессы есть имя. И принцесса желает его слышать из уст преданных ей людей. Говорят, что, когда один человек не обращается к другому по имени, это значит, он боится его с кем-то спутать. Но если кто-то боится человека спутать с другим, то он совсем ему не предан. С кем ты боишься меня спутать, милый волк?

— Ни с кем, моя… Ни с кем, Элисса. Я предан вам, как и вашему отцу и королевству. Просто есть правила…

— Да к тринадцатому все эти правила, — шепнула девушка, склонившись над столом и приблизившись к Вэйлорду.

— Что вы такое говорите?! — Он был потрясен, услышав жуткое ругательство из таких прекрасных уст.

— Ты сам это произнес недавно, когда уронил что-то тяжелое!

— Так вы все слышали? Простите, моя…

— Элисса.

— Да. — Он снова кивнул.

— Что — да?

— Элисса.

— Милый Нэй. — Она улыбнулась. — Не стоит. И ты меня прости.

— За что? — Вэйлорд удивился.

— За минувший вечер и ужин. Мои отец и мать… Мой брат… Мне было стыдно, что тебе пришлось все это видеть и слышать.

— Здесь нечего стыдиться, дитя. Обычное дело…

— В том и беда, что обычное. Оттого стыда еще больше. А еще я думала… Знаешь, Нэй, когда отец сказал, что ты ужинаешь с нами, я было уже решила, это потому, что сегодня… Вернее, вчера уже, была годовщина. Но никто о ней не вспомнил. Прости, милый волк.

— Годовщина чего, ваше высочество? — Нэйрос уставился на Элиссу.

— Так и ты не помнишь? — изумилась девушка. — Чему тогда тут удивляться. Двадцатый день октавиана. Это день твоего возведения в лорды.

— Ах, вот оно что! — Вэйлорд позволил себе улыбнуться, что было для сурового лорда большой редкостью. — Будет вам, Элисса, чего тут отмечать?

— Горько слышать это, Нэй. — Она осуждающе покачала головой. — Ведь я приготовила тебе подарок.

Только сейчас Вэйлорд заметил на ее шее еще какой-то черный шнурок помимо цепочки амулета.

— Взгляни, Нэй, я сделала это сама. — Принцесса сняла с шеи черную кожаную ладанку. — Своими руками.

Он осторожно принял амулет: серебряными нитями на ладанке был вышит крохотный волчонок, свернувшийся клубком, с носом из черного бисера.

— Какая искусная работа… — Растроганный таким вниманием Вэйлорд снова улыбнулся. Как бы в привычку не вошло. — Это прекрасный подарок, моя принцесса. Самый прекрасный, какой я когда-либо получал. И очень неожиданный… Благодарю, милая Элисса. Чем я могу отплатить?

— Сир Вэйлорд, я не торговка и это не товар, мне не нужна плата. — Она прищурила свои большие зеленые глаза. — Я рассчитываю лишь на то, что ты примешь этот скромный подарок.

— Разумеется, я принимаю его с благодарностью, ваше высочество.

— А шнурок сплетен из волоса черного единорога. Очень прочный.

— Волос черного единорога? — изумился Нэйрос. — Но он же безумно дорогой…

— Зачем принцессе вдаваться в такие тонкости? — Она тихо засмеялась.

Оба замолчали, повисла тишина. Лишь шепталась листва за окном и долетали размеренные шаги стражника на дворцовой стене. Вэйлорд рассматривал вышитого на кожаном мешочке волчонка и думал, как быть с этим подарком. Он ведь никогда ничего не носил на шее. И уж тем более не мог придумать, что поместить в эту ладанку. Но и обидеть принцессу не хотелось, уж очень она добра к нему. Ее чрезмерная доброта даже смущала непоколебимого черного лорда.

— Расскажешь мне какую-нибудь историю на сон грядущий? — спросила Элисса. — Потом я уйду.

— Какую историю?

— Не знаю. Подумай. Мне нужна история для нового спектакля, только свежая и не слишком мрачная.

Он повернулся и взглянул на полную луну.