Боевой вестник

— Люди в этом замке обычно спят по ночам, — сделал Вэйлорд замечание скрытому темнотой и зарослями музыканту.

— Но только не ты, возведенный, не так ли? — послышался зловещий голос, похожий на скрежет железа.

Он принадлежал единственному человеку, из чьих уст прозвище «возведенный» звучало не как оскорбление, а иначе.

— Как всегда в полнолуние. А отчего ты не спишь, Гильом?

— Старые раны не дают. Они, похоже, тоже бодрствуют в полнолуние, как и некоторые волки.

— Тем лучше, у меня к тебе есть разговор.

— Кому-то надо отрубить голову? С некоторых пор, волею Хлодвига, казнить можно только на основании его письменного указа, подкрепленного его же печатью.

— С чего ты взял, что мне нужна чья-то голова?

— Я палач. А что еще может понадобиться деснице государя от королевского палача? Не хочешь же ты, чтобы я тебе исполнил балладу!

— Оставайся на месте, сир Блэйд. Я сейчас спущусь.

— Вина прихвати.

— Непременно.

ГЛАВА 5 Всадник, два духа и старая башня

Коню, конечно, проще: густая сочная трава повсюду, ешь вдоволь. Пересекли очередной ручей: пей, сколько влезет. Ну, хоть с водой и человеку легче. Пока конь утолял свою жажду, опустив длинную морду в журчащий поток, Олвин спешился и тщательно прополоскал дорожный кожаный мех: те остатки, что в нем еще булькали, уже отдавали затхлостью. Затем прошелся прямо по руслу немного вверх по течению, давая ногам отдохнуть и освежиться — ведь несколько дней ботфорты не снимал. Найдя место, свободное от ила и песка, Олвин Тоот наполнил мех чистой водой и вернулся к коню, потом обтер ноги и снова обулся. Съел последний кусок солонины и черствого хлеба, запил свежей водой. Затем поднял голову, щурясь под теплым лучом солнца, что пробивался сквозь густые кроны над ручьем. Журчание воды и щебет птиц умиротворяли. Мелькнула даже глупая мысль никуда больше не ездить, а остаться здесь насовсем.

— Когда же ты напьешься, бочка бездонная? — Он вздохнул и взглянул на коня.

Конь лишь дернул ушами, отгоняя мух, которые так и норовили в них залезть. Шагах в ста вниз по течению вдруг зашевелился кустарник над самым потоком и показался молодой олень, также пришедший на водопой. Хорошая добыча! При короле Дэсмонде за отстрел оленя отрубали два пальца, те самые, что натягивали тетиву лука. Конечно, сюзеренов закон не касался, они-то в своих землях оленей могли бить. Сейчас король другой, но закон мог остаться прежним. Впрочем, кто здесь увидит, как Олвин добывает себе пищу? Лука, правда, нет, но можно сделать его из клена, вяза, ясеня или тиса, обильно растущих в лесу. А тетиву — из конского волоса, благо грива и хвост у скакуна густые. Но это совсем не то что крученая льняная нить, а ее нет. Стрелы можно сделать, камень из ручья пойдет на наконечники. Но нет гусиных перьев для оперения, без которого стрелы не полетят точно в цель. Да и будь у него все нужное, на изготовление лука и саму охоту пришлось бы потратить слишком много времени. Нет, пусть себе олень живет и радуется королевскому закону «о двух пальцах», пока ближайший лорд не возжелает поохотиться. Надо ехать дальше. Скоро должны начаться фермы и селения, в них можно будет раздобыть съестное. Правда, сбыть мамонтовы бивни вряд ли удастся: каждый стоит дороже целого села со всеми жителями. Там и кусочка не продать. А вот коня и доспехи надо обменять. Если люди из Брекенрока отправились вдогонку за неизвестным убийцей стражника, то по доспехам его опознают сразу, и тут двумя пальцами не отделаешься.

Лес закончился миль через семь. Солнце, что пряталось до того в листве, теперь без смущения жгло лицо всадника. Но едва ли стоит на это жаловаться. Там, откуда он прибыл, солнечный свет и тепло были роскошью. Очутившись среди холмистых лугов, Олвин скривился: снова безмерное количество пищи для коня и ничего такого, что могло бы утолить голод человека. Правда, здесь росло полным-полно дикой клубники, но сколько же ее надо собрать, чтобы наесться? Нет, не стоит терять время. Он старался не обращать внимания на манящие красные ягоды, подмигивающие с зеленого травяного ковра.

Ехать пришлось долго. Чувство голода лишь слегка вредило умиротворению от вида давно забытых изумрудных лугов Гринвельда, стрекота кузнечиков в траве, порхающих пестрых бабочек. Взобравшись на высокий холм с пологими склонами и могучим дубом на вершине, Олвин Тоот заметил впереди, на юге, возвышавшуюся над землей рукотворную твердь. Башня вестников, не иначе. Даже издалека ни с чем не спутаешь это высокое каменное копье, сужающееся к вершине. А у вершины башня, наоборот, резко расширялась. Там располагались в несколько ярусов голубятни с узкими оконцами, а над ними колокольня. Еще выше — широкая крытая площадка, предназначенная для разведения сигнальных костров. Но огнем и дымом пользовались лишь в самых крайних случаях, чтобы не распугать вестовых птиц.

— То, что нужно, — кивнул Олвин, глядя на далекую башню, и пришпорил коня.