Боевой вестник

— Имеются ли на борту мертвые люди или животные? Если да, то какова причина кончины? Имеются ли на борту порченые либо фальшивые монеты? Оружие, смутьянам предназначенное? Лица, осужденные на смерть и находящиеся в бегах? Беременные женщины или самки животных?

— Нет!

— Остатки божественных колесниц, яды, колдовские зелья либо лица, находящиеся в сговоре с дьяволом?

— Нет!

— Известно ли капитану и каждому находящемуся на корабле, что за утайку истины и обман императорского лоцмана, по закону Тассирии, злоумышленник может быть обращен в рабство или казнен?

— Чего? — удивился Мортигорн.

— Известно! — кивнул Вистлер и тихо обратился к Уильяму: — Молодой господин, рот прикройте лучше, да поплотнее.

— Что за важные персоны с вами? — продолжал вельможа.

— Наследный принц Гринвельда Леон Эверрет — посланник его величества, и сопровождающие его высокородные особы в количестве трех человек.

— И они прибыли на этом? — усмехнулся лоцман, обводя взглядом галеру.

— Представь себе. И у этого есть имя — «Соленый ветер».

— Следуйте за нами. Мы укажем вам пристань. И приготовьте ваш левиафан к досмотру. Ежели на борту есть женщины в непотребном виде, пусть приведут себя в порядок, или убирать им всю ночь слоновий навоз.

Досмотр был не слишком утомителен, однако до его окончания сходить на берег не разрешалось. Видимо, за это время вельможа успел оповестить местные власти о прибытии королевских посланников: когда Леон в окружении своих спутников спустился по сходням, их уже ждали четыре роскошных одноместных паланкина с носильщиками — для прибывших и пара мулов со скучающими взглядами и юными босоногими погонщиками — для поклажи. Также для сопровождения прибыли четыре десятка пеших воинов с большими прямоугольными щитами и короткими копьями. А вот одежда их была скудна: сандалии, бронзовые наколенники на голых ногах, легкая туника с кожаным нагрудником, а вместо шлемов — обычные шелковые платки золотистого цвета, держащиеся на голове при помощи бронзовых обручей. На узких поясах висели короткие кинжалы с широким лезвием.

Жаркое южное солнце сделало всех этих людей невероятно смуглыми, по меркам Гринвельда. Глаза воинов были обведены черной краской — наверное, для зашиты зрения от слепящего солнечного блеска.

Носильщики довольно быстро передвигались по улочкам Эль-Тассира, неся паланкины с высокими гостями. По обе стороны в ногу бежали воины, хором выкрикивая в такт шагам что-то вроде «чанг» или «кланх». Горожане покорно расступались, пропуская процессию. Выглядывая из-за занавески, принц Леон понял, отчего не прислали за ними конный экипаж или колесницы: улочки были чрезмерно узки, и даже всаднику было бы трудно проехать, никого не покалечив в густой толпе людей, диковинно и непривычно одетых, громко говорящих на незнакомом, крикливом и гортанном языке. Иные прохожие, казалось, были просто завернуты в перекинутую через плечо простыню. Всюду и все торговали чем попало: даже из окон свешивались связки разнообразных товаров. Висели густые запахи — людского пота, глины, спелых плодов, горячих лепешек и… мочи… Часто на перекрестках попадались бронзовые вазы, и Леон не сразу понял, для чего они, пока не увидел, как двое мужчин, совершенно не стесняясь, мочатся в них. Однако запахов конского дерьма и нечистот, как в Белой Гавани, здесь не ощущалось: коней тут не было, а нечистоты жители не выплескивали из окон. Кажется, кто-то говорил, что сточные канавы в Эль-Тассире прорыли задолго до того, как до этого додумались в Артогно.

Ближе к центру, где здания были крупней, улицы также стали пошире, но толпа не уменьшилась, только одежды стали побогаче. Появились паланкины и двухколесные одноместные повозки, которые тянул человек.

Императорский дворец находился на вершине большого холма с пологими склонами. Со стороны улиц все его великолепие скрывала высокая стена, такая толстая, что внутри нее можно было разместить жилища стражи. С внутренней стороны дворца в стене имелись даже окна, тогда как с внешней — только узкие бойницы для лучников вверху. Улицы вокруг стены были наиболее просторными и широкими, городские здания и чертог правителя разделяло не меньше ста шагов. Двор резиденции императора был огромен, от массивных золоченых ворот к подножию величественного дворца вела кирпичная дорожка. От палящего солнца ее укрывали огромные листья странных деревьев; Леон когда-то видел подобные на картинках и знал, что они называются «пальмы». За ними скрывались отделанные мрамором прямоугольные бассейны с чистейшей водой, где резвились пестрые рыбки самых причудливых видов и расцветки.