Боевой вестник

— Да, Питер. — Вистлер кивнул и едва не проронил смешок, который вызвала у него необходимость называть самого короля таким простым именем.

— Давно вернулся?

— Четыре дня назад, ваше… Питер. В Тассирии задержался еще на два дня. Попался мне торговец, что слоновую кость и кожу драконьих львов дешево отдавал.

— Ну а как мой сын добрался? Как его спутники себя чувствовали?

— Все хорошо, — кивнул капитан. — Правда, к качке они совсем не привыкшие. Только сир Харольд не страдал от морской болезни. Это хорошо, что с принцем такой человек. А вот юный барон Мортигорн, простите, настоящая задница.

— Как и его папаша. — Хлодвиг тихо засмеялся.

— А еще в день отплытия оттуда к нам явился вестник зеленого братства — из тех, что по иноземным делам. С письмами, естественно. Мы как в Белую Гавань причалили, он сразу же направился в ближайший орденский бастион. Так что, возможно, наследник уже письмо домой прислал. Хотя не могу быть уверен.

— Что ж, поглядим, — кивнул государь, отпивая пиво.

— И еще… Вообще, я очень рад, что встретил вас тут… Питер… Это неожиданно, конечно, но, может, сами боги мне благоволят.

— У тебя дело ко мне?

— Видите ли, я придумал корабль, который может двигаться в море без паруса и гребцов.

— Вот как? И что за сила будет двигать сей корабль?

— Лошади. — Вистлер улыбнулся.

— Лошади? Ты что же, плыть их заставишь и волоком тянуть свою посудину?

— Нет, ну что вы. Лошади будут ходить по кругу в специальном устройстве и вращать зубчатое колесо. А вращение этого колеса, посредством зубцов, будет передавать энергию системе других колес, которые, в свою очередь, будут вращать гребные колеса с левого и правого бортов.

— Любопытно. — Вэйлорд потер подбородок. — И думаешь, это сработает?

— Я набросал схему. Правда, сейчас при себе нет. Артаксатийские хронометры зубчатыми колесами отсчитывают время и сами отбивают часы. Так отчего нельзя передать эту силу на вращение гребного колеса?

— Ты грамотен? — спросил король.

— Да, ваше… Питер, простите. Я же капитан галеры. В море нельзя без знания арифметики, письма, счета и расположения звезд. А также примет насчет погоды и хотя бы азов врачевания.

— А отчего лошади, а не быки? — поинтересовался Вэйлорд, задумавшись над идеей Вистлера. — Лошади — животные умные и гордые. Едва ли им будет по нраву ходить по кругу в трюме шхуны. А быки глупые, им все равно.

— Быки слабее лошадей. Пять лошадей могут двигать корабль крупнее моего «Соленого ветра», а быков надо десяток. Но тогда придется корабль делать шире, а широкому кораблю волна сильней сопротивляется. Хотя можно мулов. Они, правда, тоже не так сильны, как добрые кони, но места меньше занимают, нежели быки. И неприхотливы совсем.

— Вот тебе и блистательный ум из народа, — сказал Вэйлорд, обращаясь к Хлодвигу.

— Это уж точно. — Король покачал головой. — Молодец. Ну а сколько надо времени и средств на постройку такого корабля?

— Средства я готов вложить и свои. — Вистлер показал костяную монету. — А вот время… Идея совсем новая. Строить дольше, чем среднюю галеру. Думаю, на первую, из-за новизны, месяцев пять уйдет.

— А ведь уже осень… — Хлодвиг задумчиво почесал бороду. — Давай, славный капитан, поступим так. Ты в конце зимы или по весне приходи ко мне прямиком, без стеснения.

— Как прикажете, — кивнул Доран. — Тем более что у меня сейчас неспокойные деньки пойдут. Пока холода и шторма не начались, надо еще много раз Срединное море пересечь. Гребцы мои на зиму больше заработать хотят, чтоб нужды во время простоя меньше было.

— А славная идея, не правда ли, Джон? Не зря все-таки мы в Белую Гавань прогулялись?

— Не зря, — согласился Вэйлорд. — И вот еще что, Доран. Запомни как следует: нас ты здесь не видел.

— Понимаю…

— Никому ни слова.

* * *

В последние дни она часто стояла здесь, ловя взглядом отблески заката над Слезной бухтой. Тревога наполняла сердце. Сын где-то далеко, за морем… Нет, не за этим, что видно из окна тронного зала. Срединное море вообще из Артогно не видать. Но воды такие же, так же колышутся, плещась в золотых лучах солнца. А бывает, что ненастье взбаламутит море и оно отвечает ветру всей своей яростью пенящихся волн. А на открытом просторе им больше воли, чем в тесноте бухты. Всякий же, кто чувствует свободу, не знает границ своей ярости, ибо границы — уже не свобода…