Боевые будни штаба

Через день рано утром полковник С. И. Дунаев поставил задачи командирам полков. Ни в тоне голоса, ни в доводах у него не было ни тени сомнения в успехе. Какие бы приказания ни отдавал, что бы ни заставлял выполнять других и ни делал сам — все это выглядело у него серьезно, с твердой верой в необходимость и важность всех этих дел и задач. Перед атакой бойцы и командиры должны верить в успех. Пойти в наступление без уверенности в победу — это все равно что атаковать врага без оружия. Доводы у него веские: противника одолеем, сил и средств для этого у нас вполне достаточно. Мне всегда нравилась манера Сергея Илларионовича по-деловому, немногословно беседовать с подчиненными.

Нравоучения и даже добрые пожелания надоедают. Ведь бывает, что и хорошая пластинка, если ее часто прокручивать, может опротиветь.

Все полки — в первом эшелоне, в резерве — один батальон. Наступление начала авиация. Прижимаясь к земле, «илы» нанесли штурмовой удар по обороне, затем артиллерия произвела короткий огневой налет. На всем фронте в полосе дивизии и соседей поднялись цепи пехоты. С ходу была захвачена первая траншея. Противник усилил огонь, выдвинул навстречу штурмовые орудия, группы по 20–30 самолетов обрушили удары по нашим боевым порядкам.

305-й полк захватил сильный опорный пункт. Успешно действовал батальон майора В. В. Леонова. Уже вечером Василий Васильевич поделился своими маленькими новшествами, которые ввел при организации наступления. Весь личный состав разбил на тройки. Трое перебегали, а трое, оставаясь на рубеже, вели огонь. Как только «приземлялась» первая тройка, сразу же открывала огонь и вела его до тех пор, пока не выходила на ее уровень другая. Так, волна за волной, накатывались гвардейцы на оборону врага. Последовательно вели огонь пулеметчики, артиллеристы. Ни одной минуты без огня. Может быть, не все цели удалось подавить, но было ясно, что огонь атакующих не давал противнику возможности вести по ним прицельную стрельбу.

Ведь как просто: не одиночки перебегали, не цепь, как когда-то предлагал лейтенант П. Н. Сысоев, а тройки, способные поддержать огнем атаку соседей и активно вести бой в траншее противника. Всякий замысел только тогда что-нибудь стоил, когда он был понятен каждому бойцу.

Подразделения продвигались вперед. Отважно сражались все. Рядовой Н. В. Гладченко из взвода пешей разведки 308-го полка, вскочив первым в траншею противника, бросил гранату в кучу фашистов, сбившихся около пулеметной точки. Пять человек осталось лежать на месте, но трое стали удирать. Гладченко догнал одного здоровенного гитлеровца, ударом приклада сбил его с ног и взял в плен. Пленный оказался обладателем четырех крестов. Стояли они рядом: разведчик, невысокого роста, даже щупленький, в заляпанной грязью шинели, и фашист, с большими руками, бычьей шеей, тяжелой челюстью. Гладченко наградили орденом Славы III степени.

Вскоре противник усилил огонь, провел несколько контратак, и наступление стало затухать.

Глава третья ЗА ВСЕ В ОТВЕТЕ

В первых числах декабря дивизия была выведена в резерв. В населенных пунктах, расположенных в тылу фронта, даже не завешивали светомаскировочными шторами окна.

Здесь предстояло пополнить части, организовать боевую учебу. В первую неделю были изданы дополнительные приказы, проведены совещания, партийные активы, разборы, и только после этого боевая учеба вошла в нужное русло.

Одним из показателей налаженного ритма жизни в тылу служили письма. Они потекли рекой туда и обратно. На фронт — самый короткий адрес. Где бы ни находился воин, к нему пробивалась тропинка почтовой связи. Она бежала следом за адресатом и обязательно отыскивала его.

В этой цепочке последнее звено — почтальон. Работала им в штабе дивизии расторопная, молоденькая худенькая Надя Смородина. С большой сумкой на боку, в тяжелых солдатских сапогах, перетянутая поясным ремнем, она быстро разносила письма, газеты. Всех знала, для каждого находила доброе слово.

Письма несли радость. Как бы тяжело ни было в тылу, родные и близкие, не желая огорчать воина, писали о хорошем, подбадривали, укрепляли веру в скорую победу.

Да, не встреч, а одних писем ждали люди в годы войны. Невольно вспомнился случай с солдатскими письмами…

Однажды вечером по плану политотдела мне предстояло провести беседу в одной из рот. Изба вместительная, вся рота собралась вместе. На окне — стопка писем погибшим воинам.

Письма — это всегда диалог, разделенный временем. На этот раз он не состоялся. При чем здесь штаб? Его забота — обеспечить их доставку адресату, а если его нет в живых — отправить обратно. Все, что было в письмах, — радость и боль — останется нераспечатанным. Так положено. Но плох тот штаб, который с холодной душой стоял на страже соблюдения инструкции, больше беспокоился не о судьбах людей, а о цифрах, рубежах, мероприятиях к сроках. Если погиб человек, то забота штаба — помочь сохранить его облик и мужественные дела в памяти однополчан. Пусть знают простую и суровую истину: ничто и никто не забывается.