Боевые маршруты

А Николай сурово сдвинул брови, отложил в сторону выщербленную деревянную ложку, вышел из-за стола, торопливо достал кисет. Я видел, как у него мелко-мелко дрожали руки, когда он скручивал цигарку. Махорка рассыпалась, он с гневом бросил на пол клочок газеты, который только что крутил, подошел ко мне, положил тяжелую, изувеченную в боях руку на мое плечо и сказал наставительно:

- Какой был человек, Федюня, какой человек! Наш комиссар о нем рассказывал...

Отвернулся и смахнул слезу.

У меня тоже защемило под сердцем, но я тогда еще не мог осмыслить всей глубины всенародного горя.

На другой день состоялся траурный митинг. В центре села на высоком берегу реки Иргиз собрались, несмотря на лютый холод, стар и млад. Из Балакова приехали на санях рабочие. Слова выступающих были просты, как сама правда, и потому хватали за душу.

Как-то Николай сказал мне:

- Тебе, Федор, учиться надо.

Я и сам об этом не раз думал. Ведь окончил всего три класса сельской школы. Но для учебы в городе нужны были деньги, а их у нас даже на керосин не хватало.

И все же я твердо решил поехать в Самару, хотя ясно не представлял, какие трудности мне предстоит преодолеть в большом, незнакомом городе.

...Всю дорогу, пока пароход лениво шлепал плицами по речной глади, меня не покидало щемящее чувство тоски. С пристани я прошел на примыкавшую к ней площадь и остановился в раздумье: куда идти? В городе ни родных, ни знакомых.

Приютили меня грузчики, расспросили, зачем приехал, похвалили за доброе намерение.

- Парень ты молодой, - сказал один из них. - Пока есть сила да желание учись. В городе тут учреждение есть, просветом его называют...

- Не просветом, а губполитпросветом, - поправил товарища другой грузчик. Только вчера книги туда отвозил. Пачек, наверное, десять набралось. В этот губполитпросвет тебе и надо наведаться, парень.

"Губполитпросвет", -повторил я мысленно мудреное, впервые услышанное слово. И переспросил:

- А что это такое?

- Да ничего особенного. Учителки там ходят, книжки листают, - пояснил тот, что вчера побывал в этом учреждении.

Утром пошел в город искать этот самый "губполитпросвет". Нашел его только к полудню. Поднявшись по лестнице на второй этаж, робко постучал в первую попавшуюся дверь. Меня встретила моложавая интеллигентного вида женщина в очках.

- Вы к кому, юноша?

Я объяснил, зачем пришел. Женщина в очках дружелюбно рассмеялась.

- А что вы окончили?

- Три класса сельской школы.

- Давно?

- Шесть лет тому назад.

Лицо женщины стало серьезным. Она еще раз внимательно посмотрела на меня и, видимо заметив в моих глазах мольбу, сказала:

- За городом есть школа взрослых. Учатся там в основном рабочие. Вас это устроит?

Я был на седьмом небе от такого предложения. Наконец стану учиться. А где и на что придется жить - об этом как-то не думалось.

- Хорошо, напишите заявление, - сказала женщина и положила передо мной листок бумаги.

До экзаменов оставалось еще полторы недели. На последние гроши я вернулся домой, уверенный, что все теперь пойдет хорошо. Но эта уверенность рассеялась как дым, когда снова приехал в Самару и предстал перед экзаменационной комиссией. Из-за слабой общеобразовательной подготовки испытаний я не выдержал.

Школой взрослых заведовала Раиса Тимофеевна Филимонова, чуткая, обаятельная женщина. Ее, видимо, подкупила та настойчивость, с которой деревенский паренек добивался поступления на учебу. Но таких, как я, оказалось еще несколько человек. После экзаменов Филимонова пригласила нас в свободную комнату и сказала:

- Подождите дня два-три. Я сегодня переговорю кое с кем, попрошу создать для вас подготовительную группу.

О возвращении домой не хотелось думать. С какими глазами предстану я перед матерью, братом, сестрой, односельчанами?.. Стыдно.

Но на что дальше жить? Деньги кончились. Никакой специальности у меня нет. Да и работу в те годы было не так просто найти. И тут мне вспомнилось напутствие матери: в селькредсоюзе (кредитное товарищество) служит наш односельчанин Василий Иванович Судаков. Он, правда, меня не знал, из деревни уехал давно, но я все-таки решил сходить к нему.

Василий Иванович встретил меня приветливо, повел в контору.

- Дворником хотите? - спросили там. - Другой работы нет.

Что ж, дворником так дворником. Есть надо - на все согласишься.

Работа оказалась тяжелой. Но к трудностям мне не привыкать. Днем трудился в поте лица, а вечером торопился в школу. Спасибо Раисе Тимофеевне добилась-таки она открытия подготовительного класса.

Школа находилась на далекой окраине города. Денег на трамвай часто не бывало. Приходилось туда и обратно ходить пешком. Жил где придется. Случалось ночевать даже в конюшне. И с какой же я ненавистью смотрел тогда на новоявленных буржуев, которых немало развелось в годы нэпа в Самаре.

В школе я подружился с рабочим Гусевым. Он был намного старше меня, но его почему-то все ласково называли Васей. Он работал на трубном заводе литейщиком. Вместе мы закончили подготовительный курс, и нас перевели в первый класс.