Боевыми курсами. Записки подводника

Когда мичман ни жив ни мертв поднялся на мостик и как каменный встал передо мной по стойке «смирно», я, честно говоря, с трудом сдержался от рукоприкладства. Сейчас мне стыдно вспоминать, как при верхней вахте и любопытных наблюдателях с плавбазы я честил обмершего Карпова, но в тот момент беспощадный гнев затмил мой разум: я без остановки ругал мичмана и выпытывал у него, как его жена могла узнать о нашем прибытии, и почему она имела наглость требовать сойти с подводной лодки, и когда, наконец, он приструнит свою непутевую жену. Ничего не понимающий Карпов стоял, хлопал широко открытыми глазами и, не в состоянии произнести ни слова, лишь изредка пытался вставить в мою скороговорку бестолковые междометия. Свою сокрушительную речь я закончил опрометчивым обещанием сразу же подать дело к рассмотрению в особый отдел, а Карпова отдать под трибунал.

Позже стало известно, что жена мичмана находилась в непристойной связи с шифровальщиком бригады и после похода собиралась разорвать отношения с Карповым, для чего и хотела срочно с ним переговорить. Так что его оставалось только пожалеть: сколько напастей навалилось на него в тот день. Позже я все-таки извинился перед мичманом…

Наконец нас поставили в плавучий док, и что же? Между кронштейном гребного вала и правым винтом обнаружили загнутый волнами стальной лист легкого корпуса. Подобные ситуации, к сожалению, случались нередко. Зимой в штормовую погоду, возвратившись из похода, мы часто недосчитывались стальных листов верхней палубы, а иногда - даже дверей в ограждении боевой рубки!

Неполадку устранили быстро, и 4 декабря 1942 года мы вновь отошли от «Волги» и вошли в большой ковш. Могучие волны свободно перекатывались через брекватер [227] и каменную гряду. Выход из порта Поти узок и проходит параллельно гряде вблизи брекватера. При свежей погоде его нужно проходить быстро, на хорошем ходу, иначе волны выбросят корабль на берег. В тихую погоду мы без труда проходили его под электромоторами, а тут пришлось выходить под обоими дизелями. Подводная лодка плохо слушалась вертикального руля, ее сильно водило по курсу - то и дело сначала бросало на гряду, потом, столь же неожиданно, - в сторону берега, и казалось, вот-вот выбросит на песчаный пляж, где уже торчали мачты недавно затонувшего транспорта. По проходе каменной гряды мы резко повернули влево и сразу же попали в объятия восьмибалльного шторма. После поворота наш курс лежал на запад, навстречу крутой волне, и вел нас к боевой позиции.

В точно назначенное боевым приказом время мы заняли боевую позицию у мыса Тарханкут. Это было неприветливое место, оно отличалось от других районов Черного моря своими частыми ветрами, неправильным и большим волнением. Вот и тогда погода стояла свежая, дул северо-западный ветер.

Под влиянием большого волнения моря подводная лодка подвсплывала и вновь погружалась. Мы старались удержать ее под водой на перископной глубине, но справиться с рулями в такую погоду было не просто.

В конце концов, подводная лодка все же один раз всплыла на поверхность при полном дневном свете в непосредственной близости от маяка Тарханкут. Мы не могли позволить противнику обнаружить нас посреди белого дня, поэтому мы заполнили цистерну быстрого погружения и ушли на глубину. Однако качка подводной лодки не прекращалась и на глубине. Дежурной вахте приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы удержать лодку в равновесии.

К вечеру, когда мы всплыли, волнение моря усилилось, волны заливали палубу все чаще и чаще. Небо было совсем темным, по нему лениво плыли набухшие свинцовые тучи. Упершись ногами в бортовые стойки ходового мостика, я посмотрел на запад. Кроме узкой темно-красной полоски солнца у горизонта, небо там тоже было черным. [228]

Издали бушующие волны не казались такими высокими. Только вблизи можно было понять, насколько велики эти громадные валы с белыми гребнями, со всех сторон окружавшие подводную лодку и со страшным гулом разбивавшиеся о палубу и ограждение боевой рубки, с головой накрывая вахтенного офицера и сигнальщиков.

Перед глазами верхней вахты то и дело непреодолимой горой поднималась очередная волна, но тут же нос корабля, скользя по волне, задирался кверху, и волна уже сама поднимала нас на гребень, через который подводная лодка, как на качелях, пугающе внезапно переваливалась и стремглав неслась в непроглядную пропасть к подножию следующей волны-гиганта. Шум воды и свист ветра без труда перекрывали гул работающих дизелей.

Мимо бортов проносились длинные, крутые волны, высоко вздымались, стараясь посильнее лизнуть корабль и накрыть боевую рубку с верхом. Захлестнув ходовой мостик, вода обрушивалась по рубочному люку в центральный пост и, обдавая холодным душем вахту, водопадом стекала по стенкам и приборам на палубу. Однако личный состав не давал воде задерживаться в центральном посту - ее быстро откачивали и снова возвращались к своим обязанностям - ходовой вахте.