Боевыми курсами. Записки подводника

Надвинув шапку на глаза и подняв воротник, наблюдатель Рыжев ухватился за скобу на тумбе ограждения перископов и, расправив широкие плечи, повернулся к ветру спиной. Его смуглое, резко очерченное лицо было неподвижным, а широко раскрытые глаза смотрели вдаль не моргая. Казалось, что он совсем замерз. Но нет, вот он прищурился и облизал губы, видимо заметив что-то подозрительное, а потом протер ладонью лицо и вновь как изваяние застыл около перископной тумбы.

Быстро холодало, ветер крепчал. Вахта наблюдателей менялась через каждый час, вахтенных офицеров - через два. Двое сменившихся наблюдателей, Киселев и Перебойкин, сжавшись в комок у тумбы перископа, безуспешно пытались закрыться от сырого пронизывающего ветра и, вцепившись окоченевшими пальцами в поручни перископной тумбы, лишь приседали под очередным ударом студеной волны. [229]

Без устали всматривались они в темноту горизонта. Что бы ни произошло, каждый из них должен следить только за своим сектором, в заданном направлении. Я с неподдельным восхищением наблюдал за всматривающимися в непроглядную темень сигнальщиками и наблюдателями, которые, напрягая покрасневшие от слезоточивого ветра и ледяных брызг глаза, непрерывно озирали горизонт и небо.

Смена вахты в такие качку и холод происходила быстро, обязанности передавали без обычных шуток и задержек.

Командир отделения рулевых Киселев, сменившись с сигнальной вахты, обратился ко мне со следующими словами:

- Товарищ командир, удивляюсь я вам: как вы находитесь на мостике бессменно всю ночь? Я вот до флота был извозчиком, а сейчас, сменившись с вахты, не могу выговорить даже привычное для меня «тпру»!

Я смог лишь улыбнуться в ответ, а Киселев не стал настаивать на продолжении разговора и, понимающе кивнув, проворно нырнул в проем рубочного люка.

Да, ничто не проходило незамеченным перед внимательными взглядами верхней вахты. Все они видели, все замечали и по-своему оценивали. И от их бесхитростной заботы на душе становилось теплее.

Действительно, на протяжении всех боевых походов ночью я почти не спускался с ходового мостика. Было, конечно, нелегко, но только так я мог хорошо знать морскую обстановку и быстро принимать решения. Особенно тяжело приходилось зимой. Одежда - кожаный реглан, кожаная с мехом шапка и русские сапоги - промокала сразу же. Холодная вода, затекая за воротник, неторопливыми ледяными змейками стекала по телу, и никакое теплое белье и свитеры не спасали от переохлаждения. Нелегко было и верхней вахте, которая, однако, сменялась довольно-таки часто. Сменившиеся матросы быстро слетали вниз, в центральный пост, откуда мчались в шестой, электромоторный, самый теплый отсек, где согревались и сушили промокшую одежду. Частенько, не успев ее просушить, они снова заступали на вахту. [230]

Несколько позднее нас стали снабжать так называемыми канадками - непромокаемыми брюками и куртками с капюшоном, отделанными изнутри мехом. В них было тепло, но, впрочем, и до их появления никого не беспокоили простудные заболевания, видимо, оттого, что все были молоды, бодры и здоровы…

Незаметно улыбаясь своим мыслям, я обратил внимание на вахтенного офицера Егорова. Он ходил взад и вперед по неширокому пространству ходового мостика, от одного борта до другого. Держался, как всегда, подтянуто: поверх офицерской фуражки (хотя в такую погоду допускался более удобный головной убор) - затянутый вокруг шеи меховой капюшон канадки, а на груди - морской бинокль. Иногда он останавливался и, быстро подняв бинокль, долго всматривался в штормовое море, затем строго спрашивал рулевого:

- На румбе{27}?

- На румбе сорок градусов! - задорно отвечал рулевой Беспалый.

- Так держать!

- Есть так держать!

Вахтенный офицер - фигура на подводной лодке весьма ответственная. От быстроты и правильности его решений зависит подчас жизнь корабля. На ходу вахтенный офицер управляет всей корабельной вахтенной службой.

При движении подводной лодки под водой вахтенный офицер обязан вести круговое наблюдение в перископ, следить за дифферентом, плавучестью и заданной глубиной хода подводной лодки; при необходимости поддерживать ее, а также следить за плотностью и напряжением аккумуляторной батареи, за процентным содержанием водорода и вредных газов и докладывать командиру.

Я всегда был спокоен за правильность действий вахтенных офицеров: все они были грамотными и совершенно самостоятельными моряками. Бдительно неся вахту, они умело управляли вахтенной службы своей смены. Вот и [231] сейчас, несмотря на штормовую погоду, вахтенный офицер Егоров был бодр и собран.