Боевыми курсами. Записки подводника

Целый день мы тщетно искали «М-113», проверяя квадрат за квадратом, однако, к нашему великому сожалению, признаков нахождения подводной лодки в этом районе так и не обнаружили. Горько было сознавать, что с нашими товарищами могло случиться что-то непоправимое…

Позже стало известно, что подводная лодка «М-113» 28 сентября в ночное время подорвалась на плавающей мине и получила значительные повреждения.

Командир подводной лодки капитан-лейтенант 3-го ранга А. Стрижак находился на ходовом мостике, когда перед самым носом подводной лодки обнаружил мину, но подать команду на руль он не успел, и подводная лодка форштевнем ударила мину, которая разорвалась в районе носовой палубы.

Взрывом оторвало носовую оконечность лодки, вплоть до носовых торпедных аппаратов. В первом отсеке образовалась пробоина, через которую внутрь лодки стала поступать забортная вода. Во всех отсеках погас свет, вышли из строя гидрокомпас, радиоаппаратура, гидроакустика и другие приборы. Однако, невзирая на лишения и опасность, личный состав проявил исключительное мужество и высокое мастерство в борьбе за живучесть своего корабля, и через неделю, то есть 4 октября, подводная лодка самостоятельно прибыла в свою базу.

В скором времени, днем, плавая на перископной глубине, мы тоже обнаружили плавающую мину, а на следующий день — еще две. Судя по всему, мины немцы поставили недавно: они были свежеокрашены, на корпусах зловеще поблескивали матовые свинцовые колпаки. Видимо, на них-то и подорвалась в этом районе подводная лодка «М-113». Нам такое соседство тоже не сулило ничего хорошего.

Вечером того же дня, всплыв в надводное положение, я донес по радио в штаб флота и бригады подводных лодок об обнаруженных плавающих минах. Я надеялся, что там правильно оцепят обстановку и нас переведут на другую боевую позицию. Но этого не произошло, и мы были вынуждены продолжать плавать в опасном по минной обстановке районе…

Я собрал в кают-компании весь офицерский состав с тем, чтобы совместно разобраться в минной обстановке нашего района и обезопасить нас от грядущей катастрофы.

— Давайте осмотрим и проанализируем наш район еще раз. — Я повернулся к штурману. — Андрей Гаврилович, дайте нам, пожалуйста, кальку обстановки и нашу путевую карту.

Штурман быстро принес и то и другое. Карта была крупного масштаба, на ней были нанесены все интересующие нас детали. После оценки обстановки стало ясно, что через один из четырех квадратов нашей боевой позиции, где мы обнаружили вражеские плавающие мины, немецкие корабли и суда не ходят — они явно избегают его! Я принял решение исключить этот наиболее опасный для плавания квадрат из нашей позиции. Приказал штурману, кроме прокладки плавания нашей подводной лодки, вести еще дополнительно три прокладки дрейфа плавающих мин. Штурман подошел к решению этой нелегкой задачи со всей свойственной ему добросовестностью и скрупулезностью. Это создавало для него дополнительную работу, но что делать?

Забегая вперед, нужно сказать, что эта расчетливая предосторожность, видимо, нас и спасла: сменившая нас на этой позиции подводная лодка «А-3» под командованием капитан-лейтенанта С. А. Цурикова погибла…

17 октября в утренние сумерки, когда только начало рассветать и морской горизонт все больше прояснялся, на его розоватом фоне появились силуэты нескольких низко сидящих кораблей. Это были немецкие самоходные десантные баржи, которые шли из Севастополя в кильватерной колонне.

Дистанцию до противника мы оценили в 4–5 кабельтовых (около 1 километра). Подводная лодка шла под одним дизелем в позиционном положении, под средней группой цистерны главного балласта (носовая и кормовая группы цистерн главного балласта были заполнены), и над поверхностью моря возвышались только небольшая часть палубы и боевая рубка. К тому же мы находились западнее, в более темной части горизонта, а десантные корабли, наоборот, шли в восточной части горизонта. Курс подводной лодки был близок к боевому, и для выпуска торпед большого поворота подводной лодки не требовалось. Таким образом, мы оказались в выгодных условиях.

Исходя из сложившейся обстановки я принял решение атаковать противника из надводного положения носовыми торпедными аппаратами, — и по отсекам подводной лодки раздался ряд коротких сигналов ревуна.

Прошло несколько секунд, я получил доклад, что все стоят по местам по боевой тревоге.

— Носовые и кормовые торпедные аппараты к выстрелу готовы! — доложил мой старпом из боевой рубки, откуда отчетливо доносилось мерное пощелкивание ПУТСов[29].

Дистанция до кораблей противника быстро уменьшалась, все резче и резче вырисовывались их надстройки. Всего их было четыре. Они шли полным ходом, поднимая форштевнями высокие белые буруны. Я нацелился в первый десантный корабль…

Когда на перекресток линеек ночного прицела подошел головной корабль, я скомандовал: «Залп!»

Подводная лодка слегка вздрогнула, и четыре торпеды стремительно ринулись к цели, оставляя за собой ровный веер пенящихся следов.