Бог-без-имени (СИ)

‒ Здесь нет понятного человеку времени. В общем, ‒ сказал он, ‒ в сумраке ты еще сможешь его перехватить, Фьольвир Маттиорайс. Но если перейдешь границу тьмы, ничто тебя уже не спасет. Хотя вряд ли твой Мтаг сам намерен переходить во тьму. Договариваться они будут, скорее всего, на нейтральной территории.

‒ А если у самой двери?

‒ Слишком светло. И еще. Я дам тебе свои сапоги.

Фьольвир опустил взгляд на босые ноги усача.

‒ У тебя их нет, ‒ сказал он.

Обжора усмехнулся.

‒ Если бы они были на мне, уважаемый, я бы уже полмира отмахал.

Он встряхнул полы халата и полез за пазуху. Через мгновение Фьольвир получил в руки помятые кожаные штиры, грубо шитые жилами в голенище.

‒ Надевай, ‒ распорядился мужчина.

Фьольвир опустился на землю.

‒ Ты совсем, уважаемый? ‒ навис над ним обжора. ‒ Перед дверью надевай. Иначе ни в арку не попадешь, ни берег потом не отыщешь.

Фьольвир послушно пересел ближе к двери. Усач наблюдал, как волосатые ноги Фьольвира исчезают в раструбах сапог.

‒ Не жмут?

‒ Нет.

‒ Вставай на одной ноге, понял?

‒ Понял.

Поджав одну ногу, Фьольвир с помощью усача поднялся.

‒ Не опускай! ‒ предупредил тот.

‒ Держу, ‒ сказал Фьольвир, похожий на цаплю.

Мужчина легонько коснулся двери ногтем, и она с мелкой дрожью земли под ногами распахнулась в зыбкое, серое ничто.

‒ Сделал шаг ‒ остановился, осмотрелся, ‒ напутствовал усач. ‒ Следы Мтага там светятся. Будешь внимателен ‒ увидишь. Не переступай, отнесет сразу на фальлаф или того дальше. Понял?

Фьольвир, балансируя на одной ноге, кивнул.

‒ Тогда вперед, уважаемый, ‒ мужчина хлопнул его по плечу, ‒ хоть ты меня и убил, а ты мне все-таки чем-то симпатичен.

‒ Это потому, что я ‒ герой.

Усач фыркнул.

‒ Нет, это потому, что я существую только у тебя в голове. Ха-ха-ха!

‒ Может, так и есть, ‒ сказал Фьольвир.

Он наклонился, придерживая ладонь на арочной опоре, и на вдохе сделал шаг вперед. Шершавая кромка ширкнула по пальцам, сдирая кожу. Серая зыбь надвинулась, заклубилась и потоком покатилась мимо, оставляя на лице и теле ощущение влажного тумана и колких дождевых крапин.

Фьольвир опустил ногу.

Слоистый сумрак вокруг него дрогнул и прекратил движение. Было тихо. Вдалеке вспухали серые холмы и тут же таяли, распадаясь на туманные пряди. Фьольвир качнулся на одной ноге. Обернувшись, он не увидел ни арки, ни берега, ни усача. Но дымка за спиной явно была светлее, чем поблизости. Впереди же сумрак постепенно темнел, превращаясь в высокий горный кряж тьмы.

Следов Мтага Фьольвир, извертевшись, так и не разглядел, поэтому следующий шаг сделал чуть наискось от первоначального направления. Сгустки серого тумана ринулись в голову и брызгами расплескались о лоб. Что-то, раскровив, царапнуло щеку. Пространство подернулось и переменилось, сделавшись куда мрачнее. Тьма подступила ближе, изрезав сумрак отрогами. Свет повис за спиной тонкой полоской.

Фьольвир, выдохнув, огляделся.

Прерывистый след мерцал правее. Зыбкие человеческие отражения, пригибаясь, брели сквозь сумрак во тьму. Под мышкой отражения несли прозрачный угловатый предмет, искрящийся рунами.

Шкатулка! Макафик!

Фьольвир уже собрался шагнуть, как сообразил, что любой сделанный шаг унесет его боги знают куда. А без штиров он, пожалуй, до Мтага добирется, когда тот уже и встретится с изначальной тьмой, и полюбезничает, и договорится. И все будет кончено.

Что делать тогда? Хотя, конечно, понятно. С кривой ухмылкой Фьольвир опустился в серую муть. Куда ж это годится, когда герой ‒ и без причуд? Прежние тоже, если вспоминать, были с особенностями.

Он стянул штир с ноги.

У Тотенфелля был знаменитый Тюртенфинг, говорящий меч, которого он слушался. Мействорн в мешочке на груди носил куриные кости. У Кейхарта в глазнице жил червяк Ий-Санд, который периодически видел будущее. А он, Фьольвир Маттиорайс, видимо, герой на босу ногу. На одну.

Такова судьба.

Хотя и смешно. Чудной узелок навязала Утойя.

Фьольвир поднялся, сунул снятый сапог за пояс и с топориком в руке, стукнув босой ногой, шагнул в сторону следов. Получилось быстро, но управляемо. Босая нога тормозила и помогала плавно поворачивать. Пятка и пальцы при этом, правда, горели, будто их готовили в жаровне, но Фьольвир был готов потерпеть.

Герой же, Хэнсуйерно всех побери!

За два шага в штире он добрался до отражений макафика, тяжело, как сквозь бурю, пробирающихся в сумраке к месту встречи, и заковылял от них на расстоянии, но так, чтобы не упускать из вида.

В голове зазвенело: топором по голове ‒ сразу! За все!

А тьме, если захочет поживиться шкатулкой, ‒ по рукам!

Фьольвир почувствовал в себе разрушительное геройское состояние. Он был готов перемолоть тысячи и тысячи вахенов. Никто не остановит! Никто не помешает! В груди разгорался сухой огонь из злости и обиды. Ох, Мтаг! За все ответишь! За поломанную жизнь, за кааряйнов и мертвую Хейвиску, за Ульфху и Эйяльтога, за Тааливисто и даже за богов. По голове! Между глаз!