Бог бросил кости (СИ)

Мягко мерцали цифры часов на стене зала собраний станции «Эмингон-4». Пустое пространство освещалось лишь светом, который отражала коричнево-зелёная поверхность Левена — там был день, наверное, жаркий и пыльный. Из тридцати кресел зала собраний было занято лишь одно — Персиваль Алери задумчиво вертел в пальцах свою любимую ручку.

Атексетский дрон вошёл в контакт, не проявлял агрессии, пытался установить связь. Значит ли это, что Атексеты готовы к перемирию? Возможно. Передатчик стоит доставить Зормильтону, он должен разгадать, что значит шифр — пусть предыдущий ещё не расшифрован. Если Война окончится, Железные Рыцари — нет, половина населения Кубуса больше не будет заниматься тем, для чего их растили.

«Вопрос для размышлений: больше ли выгоды в Войне, чем недостатков?»

Персиваль поставил на него запрет, который слетит, стоит Истребителю коснуться его сознания. И тут Персиваль осознал кое-что ещё: он достал из глубокого кармана униформы блокнот и записал туда всё, что видел тогда в бою, в мельчайших подробностях: стаю дронов, облетающую Истребитель, загадочного посланника, мерцающего синим светом — всё, что боялся потерять. Загнул уголки листов: так они цеплялись друг за друга и не откроются случайно. Затем сосредоточился и тщательно запечатал запретом воспоминания о записи.

Присутствие.

— Персиваль, всё хорошо? — спросил Франц откуда-то из-за спины.

— Я принял послание там, в космосе, — ответил Рыцарь. — Я видел серого дрона, он мерцал огнями, как передатчик Альмера, пытался что-то сказать, — Персиваль повернулся и посмотрел Францу в глаза. — Тебе не известно, были ли случаи подобного контакта раньше?

Франц сдержанно улыбнулся.

— Зайдите в комнату триста шесть. Для вас она будет открыта, я буду ждать, — сказал он, прежде чем раствориться в пространстве, оставив после себя противоречивые обрывки зрительных впечатлений.

Персиваль вздохнул и поднялся с кресла, вложив ручку в нагрудный карман униформы.

***

Дверь в комнату триста шесть отличалась от остальных. Если обычные двери на станции были лаконичного серого цвета с длинным прямоугольным окошком матового стекла, то эта — металлический монолит без единого отверстия, с массивным замком с краю. Франц сказал, что комната будет открыта; Персиваль приложил палец к сканеру, передавая Системе свою нейросигнатуру. Щёлкнул замок.

Металлический монолит повернулся внутрь, и Персиваль оказался в небольшой пустой комнате — в смысле, комната была абсолютно пустой. Не было ни людей, ни мебели, ничего — даже потолок не содержал ни намёка на осветительные устройства, хотя комнату заливал мягкий белый свет. Дверь захлопнулась с тихим глухим звуком. И тут…

Необычайно сильное присутствие.

Персиваль даже не понял, что произошло. Показалось, что само пространство стало плоским, разбившись на сотни прямоугольников — хотя Рыцарь даже не был уверен, какой же они всё-таки формы. Каждый из них повернулся вокруг невидимой оси, словно выходя в другое измерение — комната триста шесть преображалась в калейдоскопе противоречивых впечатлений, и вместе с ней сознание Персиваля пронзало множество тонких игл; казалось, что он теряет равновесие, падает в нарушенном пространстве, но каким-то неведомым образом держится на ногах.

И стены вокруг Персиваля исчезли, открыв широкое пространство под голубым небом. В синей бесконечности плыли причудливой формы облака — ни разу в жизни Персиваль не видел таких форм. Но самое главное — вся поверхность земли, от его подошв до самого горизонта, была покрыта маленькими растениями сочного зелёного цвета. Растения были не больше тридцати сантиметров в высоту, на них не было ни цветов, ни плодов, и сами они были лишь длинными вытянутыми листьями, растущими прямо из земли навстречу ярчайшему белому солнцу. Мягкий, тёплый ветер дул в светлом пространстве, принося необычайные и странные запахи. И лишь спустя пару удивительно длинных мгновений Персиваль заметил закрывшего глаза Франца, который сидел, скрестив ноги, среди растений.

— Это — немногое, что осталось от Земли, Персиваль, — сказал Франц, и голос его словно бы доносился со всех сторон. — Планеты, на которой каждый пустой участок стремились занять растения. Иногда я мечтаю о ней, думаю о том, что потеряли когда-то люди вместе со своей колыбелью — бескрайние поля зелёной травы, облака, чью форму не опишет ни один учебник Кубуса, — Франц открыл глаза и слегка наклонил голову в сторону Персиваля. — Как считаете, капитан Алери, лучше ли жизнь на Кубусе жизни на подобной планете?

Вовсе не отвечать на вопросы хотелось сейчас Персивалю, мысли которого требовали ответов сами. Франц показал ему воспоминание Земли — возможно, смоделированное, возможно, один из Богов-Основателей оставил его — но зачем? И откуда у Франца доступ к воспоминаниям, неизвестным остальному Айлинерону? Хотя последний вопрос был сродни всем остальным вопросам про Франца, на которые никто уже давно не искал ответ.