«Бог» Докинза. От «Эгоистичного гена» к «Богу как иллюзии»

Теория Дарвина гораздо более естественно и изящно объясняла две особенности биологического мира, с которыми учению Пейли об «особом творении» справиться было куда труднее. Во-первых, во время путешествия на «Бигле» Дарвин был впечатлен различиями в составе животных, обитающих на разных островах, таких как Галапагосы. Такие различия легко было объяснить эволюцией в разных условиях. Теория Пейли же изо всех сил пыталась найти в этом хоть какой-то смысл. Во-вторых, Дарвин понял, что его теория может объяснить наличие в природе рудиментарных органов, у которых нет никакой видимой цели. У Пейли же были проблемы с объяснением того, зачем Бог снабдил людей аппендиксами, не выполняющими никакой полезной задачи. Для Дарвина рудименты были всего лишь остатком эволюционного прошлого. Он считал, что теория естественного отбора обладает большей объяснительной силой по сравнению с учением Пейли о независимых актах особого творения. «Был пролит свет на ряд фактов, которые оставались совершенно не прояснены концепцией независимых актов творения»[352].

Как и Дарвин, Докинз красноречив и великодушен по отношению к достижениям Пейли, отмечая с признательностью его «красочное и благоговейное описание внутреннего устройства механизмов жизни»[353]. Ни в коей мере не умаляя чувства удивления перед механическими «часами», которые так очаровали и впечатлили Пейли, Докинз утверждал, что эти сделанные со «страстной искренностью» и «основанные на лучших биологических исследованиях того времени» аргументы в пользу существования Бога «великолепно и совершенно неверны». «Единственный часовщик в природе – это слепые силы физики».

Критикуя Пейли, Докинз прав. Большинство христианских мыслителей ранней викторианской эпохи, будь то ученые или богословы, так же критиковали Пейли, обличая в нем представителя устаревших взглядов, не соответствовавших ни научным достижениям эпохи, ни просвещенной христианской теологии. Великий викторианский богослов Джон Генри Ньюмен отмечал, что подход Пейли с одинаковой вероятностью может привести как к атеизму, так и к вере в Бога. Он отверг аргумент Пейли, отталкивающийся от наличия замысла, фактически предложив индуктивный подход к интерпретации природы: «Я верю в замысел, потому что верю в Бога, а не наоборот – верю в Бога, потому что вижу замысел»[354].

В 1852 году Ньюмена пригласили прочитать в Дублине серию лекций об «идее университета». Это позволило ему сделать обзор взаимосвязей между христианством и наукой и, в частности, коснуться «физической теологии» Пейли. По отношению к последней Ньюмен был язвителен, назвав этот подход «ложным евангелием». Подход Пейли отнюдь не являлся шагом вперед в сравнении с более умеренными взглядами ранней Церкви, скорее демонстрировал упадок.

Критику Ньюменом взглядов Пейли можно резюмировать в следующей фразе: «Концепция была вырвана из контекста, выдвинута слишком далеко вперед и тем самым стала использоваться практически как инструмент против христианства»[355]. «Физическая теология» была обузой, и Нью-мен считал, что от нее следует отказаться, прежде чем она дискредитирует христианство:

«Физическая теология не может ничего сказать нам о сути христианства; она совершенно не может быть христианской в подлинном смысле слова… Более того, принимая людей такими, какие они есть, я без колебаний говорю, что эта так называемая наука, заняв ум, стремится противопоставить себя христианству»[356].

За семь лет до того, как Дарвин подверг подход Пейли критике с научных позиций, выдающийся английский богослов XIX века Ньюмен отверг эти взгляды на богословских основаниях.

Интересно, что критика Ньюмена не имела отношения к тому новому кризису веры, который вскоре должна была вызвать теория Дарвина. Его доводы предшествовали дарвиновскому «Происхождению видов» и основывались исключительно на убеждении, что подход Пейли неудачен и может заманить христианское богословие в ловушку катастрофически ошибочной апологетики, которая уже не в первый раз делает неверный поворот. По мнению Ньюмена, эту ошибку уже давно необходимо было исправить.

Некоторые более поздние викторианские писатели считали, что теория эволюции позволила подходу Пейли развиться в более верном направлении. Как показал Джеймс Мур в своем обширном исследовании христианских откликов на дарвинизм, многие полагали, что очевидные недочеты во взглядах Пейли на биологию, в особенности понятие «совершенной адаптации», были исправлены благодаря теории естественного отбора[357].

Что еще более важно, некоторые авторы отказались заниматься, как Пейли, конкретными адаптациями и предпочли сосредоточиться на том факте, что эволюция, по-видимому, управляется вполне определенными законами. Тут мы видим явное применение к биологии подхода, разработанного в Средние века Фомой Аквинским и изложенного в «Эссе о духе индуктивной философии» Бадена Пауэлла (1855)[358].