Читаем Бог есть полностью

Это стереоскопическое шоу,

нужна хороших очков пара.

(и тайное станет явным)

Все эти люди – наши аватары;

На острие ножа танцуют наши пятки;

Поиски божественного баланса.

Молитва на камне, притчи понимание, посещение храмов.

Мы

"бежим",

пытаясь обогнать самого Дьявола.

<p>Задача трёх тел</p>

Знаю я, есть у тебя вопрос.

Как так, почто жизнь человека гнетёт?

"Бог есть всё, всё есть Бог".

Он сделал так, что точит тлен нашу плоть?

Создал смерть, создал боль.

Расписался под убогих судьбой.

Рок коснулся нашего рода!

Состоит Мир из зла и порока…

Мудрец, как же так?

Почему сей механизм не смазан?

Чувство, что тряслись Бога пальцы.

Теперь вокруг лишь следы от царапин.

Такой Часовщик не прошёл бы экзамен.

Вот дела, ничего я не понимаю…

Эти истории про Эдема прохладу;

Сказания про то, как тигр дружил с телятами;

Адам и Ева, вы были хоть счастливы?

Похоже, что пророки заблудились в своих чаяниях.

Ох, лишь малая часть вопросов.

Только подумай, каково же Богу?

Он когда-то был одиноким.

Мысли тяжкие к низу клонили голову.

Он решил создать что-то стоящее.

И нам не понять все эти расчёты.

Творить Мир – задача тяжёлая.

И у творений ведь свободная воля.

"Эффект бабочки" и понятие "хаоса".

Даже Бог не ведал всех казусов.

Он старательно нас огораживал.

И дал выбор, связанный с нашим существованием.

Был азарт, наши предки на поиски смысла отважились.

В легенде сказано, что вкусили "особое яблоко".

Вот и всё, на них рухнуло знание:

малая часть от всего мироздания.

Мы стали, как Бог, в дураках нас не оставили.

Сопряжено с проблемами знание:

смерть, постоянные думы, преждевременная старость.

Думаю, что и Богу несладко.

Но вижу, как Бог постарался.

На звёзды смотрю, хожу по земле.

Радует зелень, мои волосы треплет ветер.

В затхлой комнате наших дум можно найти и свежесть,

а вопросы Бога, Добра и Зла, – "задача трёх тел", -

она не имеет решения.

<p>Конец грёбаного Мира</p>

Он за углом был:

"Конец грёбаного Мира".

Затряслись наши поджилки.

"Монарх" – комок фальши – впал в немилость.

Была уготована россыпь виселиц.

Тяжело говорить об этом открыто,

в поэзии пытаюсь забыться.

Они не получат больше открыток.

А как же Ты?

Ты…

граница Мейсона-Диксона;

черта, за которой об людей вытирают ботинки;

кофейная накипь, ты плотно стенки моей чаши покрыла;

она всё равно разбилась;

Осколки упали в самый низ,

в отходы людские.

Туда, где их края не будут угрожать сухожилиям.

Мы Его поняли:

поняли "Конец грёбаного Мира".

По сердцам вдарила тахикардия.

Слёзы горя на глазах проявились.

И всё-таки, мы Его пережили.

Не знаю, как поживаешь Ты.

(для анестезиолога Ты лишь "пшик")

Мне вовсе не обидно.

Как-то раз на меня рухнула крыша.

И я орал:

"где Справедливость?!".

Исцарапал ногтевые пластины;

со всех сторон обломки, клубы пыли;

остудил свой пыл;

прочитал коряво молитву;

из той груды камней я выполз.

Это был Он:

"Конец грёбаного Мира".

Ты в кислоте Времени растворилась.

Иногда посещаешь братскую могилу.

Как бы нехотя,

ведь Тебя, "Б", не пригласили.

Уже сознательно о Тебе не вспомню.

Пусть бушуют древние боги.

Небо рассекает молния.

Дождь приводит к эрозии почвы.

И в этой толпе стихий Твой дух,

ведь Ты для меня мёртвая.

Не хватаю ртом воздух;

не замечаю Твои фантомные уколы.

Я в старой часовне,

смотрю на иконы.

Какой же её свод убогий!

И меня это до самого сердца трогает.

Тут нет "Отца",

запустение играет роль отчима.

Прихожу сюда иногда,

мне не больно, не боязно.

Он тоже тут:

"Конец грёбаного Мира".

Свечка в красном углу,

проведённая мелом граница.

Завывания и стоны;

острые клыки Прошлого;

тут всё пластиковое, все понарошку;

Ты не справишься больше с этой игрой.

Ведь я ещё состою в оркестре,

играю рядом с Судьбой.

И знаю,

Мир не раз ещё дрогнет.

И знаю,

сердце снова превратится в осколки.

Это дуэль,

мы расходимся в разные стороны.

Знай, буду первым стрелять,

пусть Смерть тогда и приходит.

Собрал скарб, в этот миг я буду готовым.

Будут и другие Миры,

мне есть, где исхаживать стопы.

<p>Бог дремлет под моим жира слоем</p>

Не часть

отряда карательного;

шашкой махать перестань;

давай молча сыграем в шахматы.

Одним махом на мат?

пусть окажется лоб в испарине;

это начало начал;

смазка для ментального спарринга?

Не спа

и не грязевые ванны;

не дурачество в духе Ванги;

это прививка от Зла;

игра почти что на равных.

Снова в бездну смотрю,

делая ход своей пешкой;

неизвестность не так страшна,

лишь заставляет действовать в спешке.

Ах, стратегии…

наивность пионера в Артеке;

Зло не измерить линейкой,

Оно любит удары болезненные.

Бесполезен искусственный тренер;

он создан был человеком;

не КПД буду мериться;

моя цель – подавить соперника.

Поставить шах или мат,

а может их одновременно.

Со Злом не шутки шутить,

Оно стёкла жуёт на бис;

Говори на языке силы,

не отрывая глаз от доски.

Я долго сидел за столом,

падая в проём коридора;

там нищий сотню тянул:

"Это на фейерверк после боя".

Поп полз за бегущей иконой,

не забывая кричать про погоны:

"Ты уж Злу покажи, не дай бог про Добро не вспомнят";

тоскливо так стало, плохо;

опять в голове у них прошлое;

и весь сей сюрреализм

лишь попытка сыграть на образах.

Эдакий жалкий поп-арт;

шахматы уже не продашь;

а я не просил продавать!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Надоело говорить и спорить
Надоело говорить и спорить

Один из основателей жанра авторской песни Юрий Визбор был поразительно многогранной личностью. По образованию – педагог, по призванию – журналист, поэт, бард, актер, сценарист, драматург. В молодости овладел и другими профессиями: радист первого класса, в годы армейской службы он летал на самолетах, бурил тоннель на трассе Абакан-Тайшет, рыбачил в северных морях… Настоящий мужской характер альпиниста и путешественника проявился и в его песнях, которые пользовались особой популярностью в 1960-1970-е годы. «Песня альпинистов», «Бригантина», «Милая моя», «Если я заболею…» Юрия Визбора звучат и поныне, вызывая ностальгию по ушедшей романтической эпохе.Размышления вслух, диалоги со зрительным залом, автобиографические подробности Юрия Визбора, а также воспоминания о нем не только объясняют секрет долголетия его творчества, но и доносят дух того времени.

Борис Спартакович Акимов , Б. С. Акимов , Юрий Иосифович Визбор

Биографии и Мемуары / Современная русская поэзия / Документальное