Бог и мозг: Научное объяснение Бога, религиозности и духовности

Согласно Юнгу, если личное сознание и личное подсознание проистекают из личного опыта, то коллективное бессознательное представляет собой компоненты, осознания и внутренние импульсы, которые мы наследуем и, следовательно, является неотъемлемой частью сознательного опыта, которым совместно пользуются все представители нашего вида. Если содержимое личного подсознания возникает из личного опыта в процессе развития, то содержимое коллективного бессознательного — та часть нашего существа, которая сформировалась в процессе развития человека как вида, следовательно, является общей для всего человечества. Значит, коллективное бессознательное существует как часть наших врожденных свойств и «обладает содержимым, более-менее одинаковым повсюду и для всех. Другими словами, оно идентично для всех людей и образует общую психическую основу надличностных свойств, имеющихся у каждого из нас… существовавшую с древнейших времен»^{16}.

Если философ Джон Локк считал, что мы рождаемся как «tabula rasa», чистая доска, в ожидании, когда один только наш опыт как определяющий фактор сформирует нас, Юнг, подобно Канту, утверждал, что мы рождаемся с набором предварительно запрограммированных режимов восприятия. Как и Кант, Юнг, по всей видимости, направил свои поиски внутрь, в природу человеческого сознания.

Юнг сделал немало выводов на основании сравнительного анализа различных мифов народов мира. Он обнаружил, что мифологии — схожие между собой собрания преданий, легенд, притч, поучительных историй, существующие во всех культурах с тех пор, как появился наш вид. Каждая человеческая культура зашифровывала в своей мифологии собственные социальные и духовные нормы, обряды, обычаи, нравственные устои и убеждения. Юнг пришел к выводу не только о том, что мифология есть у каждой культуры: он обнаружил поразительное сходство различных мифологий. Он изучал иудео-христианские Ветхий и Новый Завет, зороастрийскую Авесту, скандинавские Эдды, исландские саги, исламский Коран, египетскую и тибетскую «Книги мертвых», «Теогонию» Гесиода, «Илиаду» и «Одиссею» Гомера, «Энеиду» Вергилия, кельтские саги, клинопись армянского Урарту, японские «Кодзики» («Записи о деяниях древности») и «Нихонги» («Анналы Японии»), вавилонские предания, угаритские мифы Палестины и Сирии, китайскую «Шицзин» («Книгу песен»), индуистскую «Ригведу», «Махабхарату» и «Рамаяну», каноны буддизма тхеравада, мифы различных культур Африки, Полинезии, Южной и Центральной Америки, манускрипты средневековых алхимиков — и повсюду в этих письменных источниках встречал общие темы.

Сходство между мифами разных культур мира было настолько значительным, что Юнг заключил: содержание этих мифов наверняка порождено одной и той же неотъемлемой психической основой, общей для нашего вида в целом. Эту основу он назвал нашим коллективным бессознательным. По-видимому, человек как вид наделен неким импульсом, не только побуждающим каждую культуру творить собственную мифологию, но и придерживаться при этом одних и тех же всеобщих тем. Эти общие темы Юнг называл архетипами. Ввиду их всеобщего характера, Юнг выдвинул предположение, что человек как вид обладает неотъемлемой религиозной функцией:

На протяжении исследования архетипов коллективного бессознательного мы убедились, что человек обладает религиозной функцией и что она оказывает на него столь же значительное влияние, как половой инстинкт или инстинкт агрессии. Первобытный человек занят осуществлением этой функции, формированием символов и строительством религии так же, как земледелием, охотой, рыболовством и удовлетворением своих прочих основных потребностей^{17}.

…

Сходство между мифами разных культур мира настолько значительное, что можно сделать вывод: содержание этих мифов порождено одной и той же неотъемлемой психической основой, общей для нашего вида в целом