Бог играет в кости (СИ)

Алекс взял на руки ребенка, в его куртку тут же вцепилась растрепанная девушка с совершенно дикими глазами — наверное, мамаша. Прямо на площадке сидел старик в майке и шлепанцах на босу ногу. Он не пытался встать, только прикрывал руками лысый пятнистый череп, когда мимо, иногда прямо по нему, продирались другие… Подхватив старика, я пихнул его вверх, он исчез за спинами.

На секунду я потерял контроль. Это ад. Как у Данте… Вой детей, паника, на кого-то наступили, еще кто-то поскользнулся, упал, образовалась куча-мала… От наружного жара лопались стекла, огонь пожирал нижние квартиры. Я вытер лоб, и подергал Алекса за куртку.

— По крыше к дальнему подъезду!

Он кивнул и посмотрел вверх. Набрав воздуха, я старался перекричать гвалт:

— Граждане! Поднимайтесь вверх, на крышу! Все на крышу! Там еще нет огня!

Закашлявшись, я замолчал, но кто-то подхватил призыв.

В лестничном пролете, внизу, мелькали красные отсветы пожара. Я зашагал вверх, подталкивая растерявшихся и помогая встать тем, кто упал. Удалось организовать какое-то подобие порядка: дом был девятиэтажный, с высоты пожар не казался таким уж страшным. Даже дышать стало легче.

Последние несколько пролетов пришлось карабкаться буквально по головам: выход на крышу перегораживала толстая решетка с замком, люди запрудили лестницу, не зная, что делать. Кто-то исступленно лупил по решетке ногой, поливая пространство хриплой бранью.

— Пустите, я открою! — Алекс дернул мужика за плечо, тот обернулся, замахиваясь, но, встретив прямой взгляд, сник и уступил место.

Мерфи снова что-то пошептал, хорошенько дернул дужку замка, и она выскочила. Решетка открылась. Помогая друг другу, жильцы протискивались на свежий воздух.

Выбравшись на крышу одним из последних, я подошел к краю и посмотрел вниз. Угол дома, в который врезался бензовоз, горел. Пламя гудело, раздуваемое ветром, во все стороны летели раскаленные искры. Наша квартира находилась прямо над цистерной, на втором этаже… Скорее всего, от нее уже ничего не осталось.

Испуганные, полуодетые жильцы начали втягиваться в открытую дверь на другом конце крыши… Жаль, нет возможности проверить, не остался ли кто-нибудь там, внизу: из открытого люка, через который мы вылезли, валил черный, жирный дым.

Тяжело дыша, подошел Алекс и тоже посмотрел вниз.

— Это всё из-за нас. Илья, сделай что-нибудь, так не может больше продолжаться!

Не ожидал, что он вот так обратится ко мне… Честно говоря, мне было нечего предложить. Подошел Максим. На нем был только один сапог.

— Замок сломался, он и слетел. — объяснил парнишка, шмыгая носом. — Пойдемте, на той лестнице вроде дыма нет.

— Послушай… — я не знал, как ему сказать. — Не надо тебе с нами. Выбирайся и езжай к родне. Только не засветись.

Макс посопел, поджимая босую ногу и зябко кутаясь в тонкую курточку. Поморгал красными от дыма глазами.

— А кому — надо? — он криво усмехнулся и вновь шмыгнул красным носом. — Да и вообще… Вы же собираетесь что-то делать?

Парни требовательно уставились на меня.

— Если б еще знать — что…

Растерянным я себя не чувствовал давно. Может, вообще никогда. Кем это надо быть, чтобы устроить такое? И, кстати, как?

— Надо Рашида найти. Он точно знает. — Алекс тоже шмыгнул носом. На крыше задувал ледяной ветер пополам со жгучей снежной крошкой.

Я почувствовал отчаяние. Конечно… Рашид — мудрый учитель, а Воронцов? Боевик, пушечное мясо, копать отсюда и до завтра… Что он может придумать?

Прежде всего, надо отсюда выбраться — дом может обрушиться в любую минуту. А потом… Потом действительно поищем Рашида. И остальных. Ты говорил, их увезли в госпиталь. — обратился я к Максу. — Помнишь, в какой?

ГЛАВА З7

АЛЕКС МЕРФИ, МОСКВА.

Спускались по лестнице другого подъезда, вслед за остальными. Хотели уйти по крышам — в спальном районе можно легко перепрыгнуть с одного дома на другой, но прилетел вертолет и завис над пожарищем. Мы решили не рисковать. Лучше смешаться с толпой…

На улице было светло, как днем. Бродили растерянные, полуодетые люди, плакали дети, среди них сновали полицеские, пожарные, спасатели, кому-то оказывали помощь, увозили на медицинских каталках…

Мы, кое-как одетые, закопченные, с расцарапанными руками и лицами, не слишком выделялись на общем фоне. Пробираясь сквозь толпу, я ловил обрывки фраз:

— Водитель не смог выбраться…

— Да, мужики хотели помочь, но огонь…

— Он так кричал, так кричал…

— Упокой Господь…

— Да что ж это делается?

— Куда власти-то смотрят?

На Воронцова налетел бородатый мужик в тулупе, стал хлопать по спине и что-то нечленораздельно бормотать. Я не сразу узнал Михалыча. Оторвавшись от Ильи, он обнял меня, крепко прижав к пахнущей овчиной груди. Затем ощупал Макса, тоже обнял. И всё время повторял:

— Живые! Мама родная, живые! А я ведь чуть-чуть не успел! К вам шел, а тут — эта тачка, язви её! Овца какая-то за рулем… А парнишка-то в бензовозе… Руль-то выкрутил, его занесло и потащило… Всё на моих глазах! «Зеленый» на перекрестке… Во все стороны — зеленый, мать его за ногу! Он и крутанул… Молодой пацан…