Бог-Император Дюны

Лето погрузился в океан своей памяти. Эти смутные мифы вновь овладели его сознанием. Он почувствовал, что сейчас проникнет в то время, которое самим своим существованием может изменить прошлое. Раздались какие-то звуки, и Лето, вопреки рассудку, попытался понять, что это. Кто-то карабкается по скале? Пламя снова утихло, и Лето увидел, что рядом с Айдахо стоит Сиона. Они стояли, взявшись за руки, как дети, которые хотят войти в незнакомое место.

– Как он может еще жить? – прошептала Сиона.

Лето собрал все силы, чтобы ответить ей.

– Мне помогает Хви, – сказал он. – За короткое время мы обрели бесценный опыт. Мы объединили наши силы, а не нашу слабость.

– Ты бы посмотрел сейчас на себя, – издевательским тоном произнесла Сиона.

– Да, и молись, чтобы ты стала такой же, – тихо произнес он. – Возможно, Пряность продлит твое время.

– Где твоя Пряность? – спросила она.

– Глубоко, в сиетче Табр, – ответил он. – Дункан найдет ее. Ты знаешь это место, Дункан. Теперь оно называется Табур. Очертания сиетча еще сохранились.

– Зачем ты это сделал? – прошептал Айдахо.

– Это мой дар, – ответил Лето. – Никто не отыщет потомков Сионы. Оракул не видит их.

– Что? – в один голос воскликнули они, придвинувшись ближе к Лето, чтобы слышать тихий голос умирающего Императора.

– Я даю вам новое время, в котором нет параллельных миров, – сказал он. – Все его линии расходятся. На этих кривых не будет конкурирующих точек. Я даю вам Золотой Путь. Это мой дар. Никогда больше не будет соперничества, которое губит вас.

Перед его глазами снова запылал огонь. Муки исчезали, но он по-прежнему воспринимал звуки и запахи с невероятной остротой. Айдахо и Сиона тяжело и часто дышали. Странное кинестетическое чувство передалось от них Лето. Он ощутил боль в связках и суставах, которых давно уже не было.

– Смотри! – воскликнула Сиона.

– Он распадается. – Это был голос Айдахо.

– Нет, – возразила Сиона. – Это отделяется Червь!

Лето почувствовал, что какая-то его часть погрузилась в приятное тепло. Боль прошла.

– Что это за отверстия в нем? – спросила Сиона.

– Думаю, что там были песчаные форели. Посмотри на форму.

– Я здесь для того, чтобы показать, что один из моих предков заблуждался, – сказал Лето (или думал, что сказал, что, впрочем, одно и то же, поскольку его мысли записывались). – Я родился человеком, но умираю не человеком.

– Я не могу на это смотреть! – крикнула Сиона.

Лето услышал, как она бросилась вон из пещеры, под ее ногами громко застучали камни.

– Ты еще здесь, Дункан?

– Да.

Значит, у меня еще есть голос.

– Смотри на меня, – продолжал Лето. – В материнской утробе я был маленьким кровавым кусочком плоти размером не больше вишни. Смотри на меня, я сказал!

– Я смотрю, – слабым голосом ответил Айдахо.

– Надеешься увидеть гиганта, а видишь гнома, – проговорил Лето. – После этого начинаешь понимать ответственность, которую несешь за свои действия. Что ты будешь делать со своей новой властью, Дункан?

Воцарилось молчание, потом раздался голос Сионы:

– Не слушай его, он сошел с ума!

– Конечно, – миролюбиво согласился Лето. – Сумасшествие – это тоже метод. Оно сродни гениальности.

– Сиона, ты понимаешь, что он говорит? – Голос жалобный, настоящий голос гхолы.

– Она понимает, – ответил за Сиону Лето. – Это по-человечески: испытать потрясение, которого ты не ожидал и не предвидел. С людьми всегда так. Монео понял это в конце жизни.

– Мне бы хотелось, чтобы он поспешил со своей смертью, – сказала Сиона.

– Я был разделенным Богом, но вы собрали меня воедино, – сказал Лето. – Дункан! Когда я думаю обо всех моих Дунканах, то ты нравишься мне больше других.

– Нравлюсь? – В голосе Айдахо вновь зазвучала ярость.

– В моей симпатии есть нечто магическое, – сказал Лето. – В магической вселенной возможно все. В твоей жизни господствовала фатальность оракула, а не моя. Теперь ты видишь этот мистический каприз и хочешь, чтобы я его рассеял? Я хочу только усилить его.

Другие внутри Лето начали самоутверждаться. Не в силах сопротивляться и наводить порядок, он перестал справляться с этим хаосом. Они начали говорить языком постоянных «если». «Если бы ты только…» «Если бы мы не…» Как хотелось ему заткнуть им глотки!

– Только глупцы живут своим прошлым!

Лето так и не понял, крикнул он эту фразу или только подумал. Ответом была полная тишина – внутренняя и внешняя, но некоторые нити, связывавшие воедино его старую сущность, еще сохранились. Он попытался заговорить, и, видимо, его услышали, потому что Айдахо проговорил:

– Послушай, он пытается что-то сказать.

– Не бойтесь иксианцев. – Голос Лето превратился в едва слышный шепот. – Они могут делать машины, но не могут больше делать арафель. Я знаю, я был там.

Он замолк, собирая силы, которые утекали, несмотря на то, что он старался удержать их. Им снова овладело какое-то возбуждение – голоса начали что-то кричать, перебивая друг друга.

– Прекратите эту глупость! – крикнул он или подумал, что крикнул.

Айдахо и Сиона услышали только шипение.

Помолчав, Сиона сказала:

– Мне кажется, что он мертв.