Бог. Истина. Кривды. Размышления церковного дипломата

Однако в «католической» общине такие как Тереза воспринимаются как «учители Церкви» – то есть теологи высшего уровня. Их тексты и опыт становятся примером для сотен миллионов людей. В итоге возникают довольно сомнительные явления – например, орден «Миссионерки любви», созданный раскрученной по всему миру «матерью Терезой» Бояджиу (кстати, монашеское имя она себе взяла в честь Терезы Авильской).

Тема сексуальных мечтаний и приключений духовенства в фильме, конечно, утрирована – и это тоже, увы, отвечает запросам массового кинопотребителя. Папа, даже «молодой», то есть 47-летний, во время мессы представляющий себе голых женщин и половые акты, – это скорее мечта дам с воспаленным воображением. А тотальный откровенный гомосексуализм клира – лишь вечный повод для сплетен, муссируемых публикой с радужно окрашенными интересами. В фильме люди, по идее зрелые и опытные, ведут себя как юнцы: в седьмой серии друг детства даже говорит Пию XIII: «Когда ты вырастешь?», и тот отвечает: «Никогда». Все это довольно далеко от реальности. Однако сам жанр, что называется, диктует.

Хорошо же в фильме то, что пикантными темами и картинами все не исчерпывается. И не случайно Ватикан показан с глубокой симпатией – даже Войелло выведен по большому счету как человек, совершенно не лишенный веры, человеческих чувств, достоинства и умения справиться со своими пороками. И в нем, и в Пии XIII, и в его учителе кардинале Спенсере, и в сестре Мэри – монахине, воспитавшей будущего папу, – происходит внутренняя дискуссия между верой и сомнением. Она была свойственна и многим святым, и сотням миллионов обычных верующих. В католичестве такая борьба стала одной из центральных тем для размышления. Она накрепко связана с чувственными, «душевными» переживаниями во время молитвы, иногда почти эротическими (но не такими грубыми, как у героев Соррентино). Это было свойственно, например, знаменитой монахине XVI века Терезе Авильской, приравненной Римом к учителям церкви. Это же переживала и ее последовательница, мать Тереза Калькуттская (интересно, что режиссер очень неприглядно показывает орден милосердия, основанный, похоже, именно ею). Чувственность и внутренняя борьба соседствуют друг с другом: православная аскетическая традиция трезвомыслия прекрасно это знает, почему и старается уйти от «душевности», хотя и не исключает сомнения, свойственного почти каждому верующему человеку.