Бог. История человечества

Этот вопрос досаждал исламу с того времени, когда пророк Мухаммед впервые начал проповедовать в Мекке, хотя, честно говоря, большинство исламских теологов решили его попросту игнорировать. Собственно, подобные теологические проблемы образованные классы в исламе отбрасывали как пустую болтовню. Теология на арабском называется каламом, то есть речью, и в течение исламской истории тех мусульман, которые пытались разрешить теологические головоломки, презрительно называли «ахль-аль-калам», то есть болтунами. В итоге исламская мысль вот уже много веков в основном сосредоточена на правовых, а не на теологических вопросах.

Но с самого начала многие мусульманские мыслители публично пытались решить фундаментальную проблему примирения единства Бога с его способностью создавать из ничего. И эти мусульмане не только вдохнули новую жизнь в исламскую теологию, избавив ее от ортодоксальной жесткости, но и создали совершенно новую ветвь исламского мистицизма, известную как суфизм.

Существует много рассказов о первой встрече легендарного суфийского певца любви Джалаладдина Руми с его другом и духовным наставником Шамс ад-Дином Тебризи, к которому обращены многие стихи Руми. Эти двое подали пример самой известной в суфизме дружбы. Шамс ад-Дин после смерти стал святым, ну а Руми – самым известным суфием в истории, которого в мире называют просто Мевляной – «нашим Учителем». Но в день их первой встречи в 1244 году Руми был безвестным ученым, членом «сословия тюрбанов» в городе Конье на территории современной Турции, а Шамс – бродячим дервишем, которого за его странствия прозвали Птицей.

Свидетельства о первой встрече Руми и Шамса переросли в легенду; как и большинство суфийских биографий, их следует читать как аллегории, призванные выявить некую скрытую правду, а не как реальную историю. В некоторых версиях рассказа Руми сидел у пруда с книгами, когда туда же пришел Шамс.

– Что ты делаешь? – спросил Шамс.

Глядя на стоящего перед ним грязного дервиша, одетого в отрепья, Руми решил, что это какой-то бездомный крестьянин, и ответил:

– Ты не поймешь.

И в этот момент книги в руках Руми либо загорелись, либо слетели с его колен и упали в пруд – в зависимости от варианта рассказа. В обоих случаях, впрочем, книги волшебным образом не пострадали.

– Что это? – воскликнул Руми при виде чуда.

– А этого не поймешь ты, – ответил Шамс.

Есть и менее известная, более прозаическая версия этой истории, которую, как предполагают, изложил сам Шамс.

Согласно этой версии, Шамс увидел, как Руми на лошади едет по рынку в Конье, и встал перед ним, преградив ему путь. Однако как бы ни начиналась история их первого знакомства – у пруда или на рынке, – заканчивалась она всегда одинаково: Шамс спрашивает Руми о другом суфийском мистике, к тому времени уже давно умершем, – Тайфуре Абу Язиде аль-Бастами, которого все знали как Баязида [8].

Баязид родился около 804 года в городе Бастаме в Cеверо-Восточном Иране и происходил из семьи зороастрийских священников, которые обратились в ислам вскоре после арабского вторжения в Персию и падения Сасанидской империи в 651 году. Образование он получил в ханафитской школе, где познакомился с теологией таухида, понятием Божественного Единства и загадкой вечных атрибутов Бога.

Руми (верхом на лошади) встречает Шамса. Лист из «Джами ас-Сияр» Мухаммеда Тахира Сухраварди

© Topkapi Palace Museum / Wikimedia Commons

Что-то во всем этом тревожило Баязида, оставляя его в глубокой неудовлетворенности. Он бросил официальное образование и начал собственные поиски более личного опыта общения с Богом, которому не могли научить ни в одной школе. Со временем он попал под влияние группы суфиев под предводительством персидского мистика Сахля ат-Тустари.

Суфизм как религиозное движение не поддается категоризации. Он прежде всего связан с поисками прямого контакта с Богом, и потому суфии наотрез отказываются от традиционного круга вопросов исламского права и теологии в пользу непосредственного переживания божественного. Суфии не участвуют в дискуссиях о том, нужно ли читать Коран буквально или фигурально. Они утверждают, что в Коране есть два отдельных слоя смысла: внешний, к которому любой мусульманин имеет доступ (достаточно прочитать писание и истолковать его для себя), а также тайный, скрытый, который доступен лишь избранным, и притом только посредством своего рода интуитивного знания, которое достигается молитвами и медитацией на протяжении всей жизни. Внешний слой помогает верующему узнать о Боге; скрытый слой помогает верующему познать Бога.

Именно желание познать Бога и привело Баязида в ряды суфиев. День и ночь Баязид медитировал, отчаянно пытаясь узнать тайную правду, которая, по его представлениям, была скрыта в идее таухида. И однажды истина явилась ему и потрясла до глубины души. Он вскочил с места и в экстазе крикнул: «Слава Мне! Как огромно Мое величие!»