«Бог, король и дамы!»

— Какие шарфы?! — граф только махнул рукой. — После стольких дней общей пьянки, после игры в карты и кости?.. Шарфы! — фыркнул шевалье. — Когда я увидел белый шарф на своем лучшем капитане, я сначала не понял, то ли он решил перейти к гугенотам, то ли выиграл этот шарф в кости… Оказалось — ни то, ни другое. Его приятелю-гугеноту так приглянулась его шляпа, что они решили обменяться… Юнцы — что вы хотите? Перья, кружева, галуны, банты… — мальчишки просто без ума от подобных мелочей! Признаться, мне самому захотелось плюнуть на все приказы и распить с господином де Муи бутылочку-другую…

— И что же вам помешало? — засмеялся капитан.

— Да ничего, — пожал плечами молодой человек. — Наши люди все равно не держались на ногах, вот мы и решили, что те развалины… ну, которые нам с де Муи приказали взять… ни ему, ни мне не нужны. Так что посидели мы… душевно посидели… с полдюжины бутылок осушили… на каждого… и разошлись. Кстати, как вы думаете, Гаспар, может, предложить этот способ мадам Екатерине?! Нет, право, — воодушевился Жорж-Мишель, — почему не попробовать? Собрать всех на какой-нибудь праздник — и католиков, и гугенотов — как следует накормить, напоить, спать опять же уложить с красотками мадам Екатерины — и все… Перед такими аргументами не устоит даже старик Колиньи!

— Что за странная мысль, — пожал плечами Нанси.

— Почему странная? — немедленно возразил шевалье. — А вдруг получится?

— Да зачем вам это? — в недоумении вопросил капитан, окончательно убедившись, что граф де Лош и де Бар сумасброд, каких поискать. — Чем вам не по душе война? Кроме, конечно, надоевших вам кирасы и сапог?

— Смерть Христова, Гаспар, да у меня половина родственников воюет на той стороне, — пожаловался Жорж-Мишель. — Знаете, как я боялся, что тетушку Альбре угораздит отправить Наваррского как раз туда, где сражался я? Думаете, приятно по ошибке угостить пулей собственного двоюродного брата? Или получить такой же подарочек от него?

— Об этом я как-то не думал, — признал Нанси. — Все мои родственники, по крайней мере близкие, служат его величеству.

— Везет вам, — позавидовал шевалье. — А вот мне все время приходится думать, как бы так извернуться, чтобы мои родичи друг друга не истребили. И ладно бы только на войне, так ведь и здесь норовят учудить. Слышали, что Водемон натворил? Сговорились они, что ли? Я уже боялся, Анри его в монастырь упрячет и даже герцога Лотарингского спрашивать не будет.

— Стоило бы, — проворчал капитан, даже не успев обрадоваться удачному повороту в разговоре.

— Ну, знаете! — обиделся Жорж-Мишель. — Мальчик еще слишком молод, чтобы разбираться в людях. Да и в любом случае, если бы мы были здесь, а не торчали на этой проклятой войне, Водемон никогда бы не вляпался.

Выслушивать новые сетования родственника на бесконечную гражданскую войну не входило в планы капитана, но отыскать в речи графа хотя бы краткую паузу, дабы заговорить о шевалье Александре, также не удавалось. В конце концов Нанси решил последовать примеру великого тезки королевского пажа и одним ударом разрубить злополучный узел.

— Оставьте мальчишку в покое, Жорж.

— А я то что по-вашему сделал? — удивился граф де Лош. — В конце концов, когда Водемон уедет, разговоры утихнут сами собой…

— Я имел в виду другого мальчишку, — возразил Нанси, — шевалье Александра.

Жорж-Мишель остановился. Взглянул родственнику в лицо. Задумался.

— Поверьте, Жорж, он еще ребенок… Наивный… доверчивый…

Граф де Лош очнулся от задумчивости. По его губам скользнула ироничная усмешка.

— Смерть Христова, Гаспар, я люблю слушать захватывающие истории, но постарайтесь придумать что-нибудь более правдоподобное. Скажите прямо, что стервец вам нужен, но не рассказывайте сказки о доверчивом шевалье Александре — эта роль ему не идет.

— Вы не так меня поняли, — запротестовал капитан.

— Почему же? Я все понял правильно, — вторично усмехнулся Жорж-Мишель. — Возможно, девять из десяти придворных и решили бы, что у вас поменялись вкусы и пристрастия, но не я. Вы что-то задумали, Гаспар. Какую-то интригу. Что ж, что бы вы ни говорили о своих кирасе и сапогах — вы всегда были больше придворным, чем солдатом.

— Вы слишком быстро забыли Блуа, Жорж, — жестко произнес Нанси. Впрочем, если капитан полагал, что при этих словах родственник вспомнит о мальчишке-паже, вырванном принцессой Релинген из рук пьяных насильников, то он заблуждался.

— Значит, он вам оченьнужен… — вполголоса произнес граф де Лош. Вскинул голову: — Но в одном вы ошиблись, капитан, я всегда помню об оказанных мне услугах и всегда за них плачу. И коль скоро вы решили приравнять мою жизнь к жизни какого-то мерзавца, — холодно и очень четко проговорил молодой человек, — пусть будет по-вашему. Или вам нужно мое слово?

Нанси почувствовал, как на лбу выступила испарина. Влип…

— Что ж, — пожал плечами Жорж-Мишель, — даю вам слово чести не трогать стервеца, но кроме того клянусь, капитан, — продолжал его сиятельство, — что непременно выясню, для чего вам понадобился этот… шевалье.

В знак прощания граф церемонно склонил голову и быстро пошел прочь.