Бог Монстров (ЛП)

— Нет, нет. Я думаю, ты неправильно поняла историю, Голубка. Видишь ли, Уилл утверждает, что это он забрал твою вишенку.

Нет. Я бросаю взгляд на Уилла, который даже не смотрит на меня.

— Он лжет.

— Что он выигрывает от лжи? Посмотри на бедного мальчика. Ему не дали никаких привилегий за его честность. Она снова направляет пистолет на хитроумное устройство.

— На скамейку. Итак.

— Я очень сомневаюсь, что твой брат одобрил бы это.

— Ремуса здесь нет. У него какие-то дела с Легионом на ближайшие пару дней. Я уверена, он расстроится, когда увидит, что его драгоценная маленькая дочь-девственница разрушена безвозвратно. Но он справится с этим. Он всегда так делает. А теперь садись на скамейку запасных, пока я не решила рассказать Ремусу, что случайно выстрелила в его любимую дочь из дротика. Что, кстати, было бы гораздо менее приятно. Титус может подтвердить это.

— Почему? Что я такого сделала, что ты так разозлилась?

— Что заставляет тебя думать, что я злюсь? Ты думаешь, это ревность? Нет, нет. Я делаю это, потому что мне это искренне нравится. Направляя пистолет на Уилла, она, не потрудившись посмотреть, нажимает на спусковой крючок, и первый дротик вонзается в стену, звук при ударе заставляет мои мышцы вздрогнуть.

— Садись на скамейку, — говорит она, небрежно заряжая еще один дротик.

— На этот раз ему может не так повезти.

Нервы на пределе, я неохотно опускаюсь на одну из обитых кожей подпорок, смущенная, когда сажусь на нее.

— Нет. Это проходит ниже твоего живота. Встань на четвереньки.

Когда я упираюсь животом в мягкое сиденье, становится ясно, исходя из длины хитроумного приспособления, что вторая опора предназначена для того, чтобы упираться в нее подбородком. Как только я оказываюсь на месте, Агата закрепляет кожаный ремень у меня на спине, а второй — за шеей. Еще две петли у подножия хитроумного устройства фиксируют мои запястья.

— Это называется стенд для разведения. Он сделан по образцу того, что когда-то использовали собаководы до Драги. Чтобы удерживать суку неподвижно. Мой дядя использовал такой для наших собак. Он был одержим чистокровными породами.

Все остальное было неприемлемо. Однажды он убил целый выводок щенков-дворняг. По моему позвоночнику пробегает щекотка там, где она проводит пальцем.

— Иногда он позволял мне наблюдать за размножением. Я была очарована тем, как женщина просто стояла там. Ее выбор был огромен. Она казалась мне такой могущественной.

— Зачем ты это делаешь?

— Ремус говорит о тебе без умолку. О твоей чистоте. Твоем целомудрии. Меня от этого тошнит.

— Послушай меня. Я не хочу иметь ничего общего с Ремусом. Я обещаю тебе.

— Опять эта ревность. Ты думаешь, это ревность, сука?

— Тогда что это?

— Чистое развлечение. Она направляет пистолет на Титуса.

— Прежде чем мы дойдем до этого, я хочу, чтобы ты переломал Уиллу каждую кость. Оставь его шею напоследок.

— Нет! Пожалуйста! Я извиваюсь в путах, как будто есть хоть какой-то шанс на спасение, и вытягиваю шею в поисках Титуса.

— Пожалуйста, не надо!

— Для того, кто не особо заботится о нем, ты определенно производишь много шума.

Альфа еще не двинулся с места.

— Пожалуйста! Не причиняй ему вреда, Титус. Пожалуйста.

— Я отдала тебе приказ. Агата направляет пистолет на Титуса.

— Делай, как я тебе сказала.

— Хватит! Джарвис бросается к Агате, и в следующее мгновение Титус наносит ему удар в грудь, который сбивает его с ног, где он лежит без движения. Сердце мужчины, вероятно, остановилось в тот момент, когда кулак Титуса соприкоснулся с ним.

Широко раскрыв глаза, Агата хихикает, переводя взгляд с Джарвиса на Титуса.

— Теперь Уилл. Переломай ему кости.

И снова Титус не двигается.

Холодная сталь ударяет меня в висок, где она приставляет пистолет к моей голове, и вот тогда мышцы Альфы наконец сжимаются в крепкие кулаки.

— Мне не нужно напоминать тебе, что происходит, когда в человека стреляют дротиком. Правда, Титус? Еще одна долгая пауза, и Агата гладит меня по макушке.

— Интересно, как долго она продержится. Минута? Девяносто секунд?

Как машина, Титус приходит в движение и шагает через комнату к Уиллу. Крики вырываются из моей груди, когда я смотрю, как он стоит перед моим другом, возвышаясь над гораздо меньшим солдатом. Крики Уилла эхом перекрывают мои собственные, и одним коротким щелчком они умирают, чтобы смолкнуть. Альфа отходит, чтобы показать Уилла, обмякшего в кресле.

Крик, который вырывается из меня, нечеловеческий и хриплый, наполненный страданием и болью. Холодный, парализующий шок захлестывает меня, как волна, затягивая на дно. Слезы размывают его очертания, и мне приходится отвести взгляд.

Агата опускает пистолет и стонет.

— Титус, иногда ты просто невыносим. Я должна наказать тебя за то, что ты бросил мне вызов. Раздраженно фыркнув, она хватает свой стакан с тумбочки и делает глоток.

— Но я полагаю, ты выполнил самую важную задачу. Поэтому вместо этого я вознагражу тебя, позволив тебе забрать эту женщину. Она неспешно приближается к нему, но в то же время сохраняет дистанцию, выставив пистолет перед собой.