Бог не играет в кости

6 мая 2016 года полузащитник бухарестского «Динамо» Патрик Экенг упал в обморок во время матча с «Вииторулом» в чемпионате Румынии. 26-летний футболист вышел на замену на 63-й минуте игры, а спустя шесть минут потерял сознание. Футболист был срочно госпитализирован. У Экенга случился кардиогенный шок, характеризующийся неадекватным кровообращением жизненно важных органов. Врачи смогли нащупать пульс игрока и на две минуты восстановили сердцебиение, однако он так и не пришел в сознание за полтора часа, что был в больнице, где вскоре и умер. Его жизнь пытались спасти десять врачей.

Таких случаев было множество. Причиной смерти становился либо допинг, либо полученная ранее травма — удар в грудь, вызвавший сотрясение сердца, либо врожденные заболевания сердечно-сосудистой системы, вовремя нераспознанные врачами. Свою долю негатива привносил и сильнейший стресс, полученный в предшествующие приступу 30 минут. Но обычно имело место сочетание нескольких негативных факторов. Так, к примеру, сильное эмоциональное возбуждение (а как без него игроку на поле?) при врожденной патологии сердца и сосудов приводило к возникновению спазма коронарных артерий и тромбоза вплоть до острого инфаркта. Ишемический очаг или инфаркт миокарда сопровождаются болью и чувством страха, что в свою очередь усугубляло стресс. Круг замыкался. Дальше — тяжелая аритмия, фибрилляция желудочков или асистолия и смерть.

Не стоило забывать и о непомерных нагрузках, получаемых спортсменами во время игр и тренировок. В современном футболе игроки за время матча пробегают не меньше семи, а то и десяти километров, иначе скажут, что игрок слабо отработал и выложился не полностью. Но ведь возможности человеческого организма не беспредельны. Даже при здоровом сердце подобные нагрузки вкупе с допингом могут привести к смерти. Валерии приходилось читать исследование, посвященное смертям восемнадцати- и двадцатичетырехлетних футболистов из-за внезапной остановки сердца во время тренировки. Коронарные артерии спортсменов были абсолютно здоровы, тромбов не было. Зато у обоих были найдены следы анаболических стероидов.

Однако все эти случаи никоим образом не помогали объяснить смерть Давида, ибо метод профессора Барахтера полностью снимал проблемы большого спорта и выводил возможности спортсмена на совершенно другой уровень. А уж Давид и допинг — это просто ерунда. Зачем ему какой-то допинг, если в его распоряжении были препараты Барахтера? Нет, мысли о допинге надо выкинуть из головы. Как, впрочем, и мысли о какой-то неведомой патологии, пропущенной врачами.

Валерия отложила листок как раз вовремя — через порог кабинета шагнул профессор.

Барахтер разменял седьмой десяток. Внешне он походил на Альберта Эйнштейна, чем очень гордился и всячески старался это сходство подчеркнуть. Та же пышная седая шевелюра, открывающая высокий лоб, та же щеточка усов, над которой задорно блестели умные и хитрые глаза гения и пройдохи. И, как бывает с любым гением, мотивы его поступков нередко оставались понятными только ему одному.

Валерия часто задавалась вопросом, почему профессор выбрал Волжанск — ничем не примечательный городок в центре России, когда его наперебой зазывали Нью-Йорк и Мельбурн, Женева и Токио. Не хотел уезжать за границу? Но ведь тогда оставалась Москва, с ее грандиозными возможностями, как в плане новых исследований, так и финансовой выгоды. И футбольных команд в Москве было предостаточно — «Спартак», ЦСКА, «Локомотив»… Хотя в последнее время большой футбол пришел и в Волжанск. Не известно, стараниями ли профессора или просто звезды так сложились на небе, но в последний год местная футбольная команда рвала на клочья не только москвичей с питерским «Зенитом», но и европейских грандов.

— Леруси, дорогая, — профессор раскрыл объятия, прижав ее к своему до хруста накрахмаленному халату. — Прими мои соболезнования, я так тебе сочувствую. Если хочешь, можешь взять несколько дней.

— Спасибо, не нужно. На работе проще не думать о…

Валерия замялась, она никак не могла подобрать подходящий эпитет к смерти Давида.

— Как хочешь, как хочешь, дорогая, но если вдруг передумаешь — мое предложение будет в силе. Но ты что-то искала?

В глазах профессора мелькнула подозрительность или ей это только показалось?

— Да, я искала карту Яниса Великовского, вы ее вчера просматривали.

— Хм, — профессор задумчиво потер подбородок. — Да, вчера я ее видел. Но куда же ей деться? Найдется. Обязательно найдется, не волнуйся.

И слегка приобняв Валерию за плечи, повлек ее к выходу.

У себя Валерия тяжело опустилась в кресло. Сомнения навалились разом, грызя и терзая душу. Неужели она пропустила заболевание? — корила она себя. Но как? Давид никогда не жаловался. Ни на здоровье вообще, ни на боли в груди в частности.

Ну еще бы! — вступила в диалог другая, более рациональная часть Валерии. — Настоящий мужчина разве станет жаловаться на здоровье любимой женщине?