Бог не играет в кости

— Тогда пошли.

Егор был мрачен и ограничивался односложными фразами. Его совсем не радовала необходимость и дальше нянчиться с Валерией. Как и сама Валерия, он не понимал, зачем и кому она нужна в Санкт-Петебурге. Как врач? Но ведь там будет профессор Барахтер и врачи футбольного клуба. А если не как врач, то для чего? Валерия же, глядя на его недовольное лицо, недоумевала, почему он передумал и вернулся за ней. Только лишь благодаря личной просьбе Ольги Андреевны? По крайней мере, именно так он объяснил Валерии, почему изменил свое решение. Но ведь он легко мог отказать княгине.

До аэропорта они доехали молча. Егор сосредоточенно крутил руль, выжимая из джипа все, на что тот был способен. Вскоре они свернули на какую-то боковую дорогу. Недолго проплутали между ангаров и складов и остановились у служебного входа, ведущего прямо на взлетную полосу.

— Выходи. Приехали, — вывел ее из задумчивости Егор.

На улице уже стемнело. Черноту взлетного поля прорезали лучи мощных прожекторов.

Их уже ждали. Проверка документов заняла всего минуту, столько же продлился осмотр багажа, за которым последовало приглашение в самолет. Узкий коридор вывел их на взлетное поле, куда-то к самому его краю.

Все пассажиры кроме них с Егором были уже на борту «Цессны». Княгиня, опекаемая секретарем, выглядела значительно лучше.

— Удивительно, но футболисты почти не пострадали. Нам нужно будет заменить только одного защитника, сломавшего руку, — радостно заметила Ольга Андреевна Валерии, направлявшейся к своему месту.

За княгиней расположились профессор Барахтер и двое незнакомых молодых мужчин, по виду охрана. А дальше Валерия увидела Яну.

— Ты как здесь оказалась? — изумленно спросила она девочку.

— Очень хочу посмотреть Петербург и футбол, — улыбнувшись, ответила та.

— Но как ты сюда попала? Где твои родители? Почему?..

— Меня привез профессор. Родители разрешили, — отвечала малышка. — Ольга Андреевна согласна. Вы ведь это хотели спросить?

Валерия слушала девочку и ничего не понимала. А рокот мотора заглушит последнюю фразу ребенка, сказанную почти шепотом:

— Потому что это мой мир и это моя игра.

XIX

— Ты где?

Звонок Ганича поднял меня с постели.

— В отпуске, — недовольно буркнула я сонным голосом.

— Неправильный ответ.

— Тогда в кровати.

— Опять неверно.

— Еще как верно. Ты меня разбудил.

— А где твоя кровать? Ты можешь…

— Послушай, остряк, — перебила я его. — У тебя случайно нет родственника по имени Франческо Гримани? А то этот тип тоже следил за моей нравственностью.

— Уманская, ты не выспалась что ли? На черта мне сдалась твоя нравственность? Меня интересует, где ты сейчас находишься. Я, конечно, и сам мог бы отследить, но все равно тебе звонить собирался… Если ты в Питере, то тут один наш общий знакомый хочет с тобой встретиться. А если ты, к примеру, на вилле у своего британца где-нибудь на Сейшелах или еще где…

— Да в Питере я, в Питере, — буркнула я. — У себя в номере.

Я уже почти проснулась и почти начала соображать.

— К стадиону подъехать сможешь? Он там, в кафе ждет.

Я угукнула и вылезла из постели.

На сборы у меня ушло совсем немного времени. Взглянув на залитый солнцем Петербург — не соврал Холланд — я сначала решила «выгулять» свой шикарный жилет, но этому воспротивилось мое чутье. Оно подвело меня к двусторонней неприметной куртке и удобным туристическим ботинкам. Ты полагаешь, что сегодня мне придется много бегать и прятаться? — спросила я у него. Но интуиция как всегда не ответила, лишь напомнила, что стоит прихватить с собой травматику. Я мысленно пожала плечами, забросила за спину свой рюкзачок и захлопнула дверь. Проскочив мимо ресторанного кафетерия, я втянула умопомрачительные запахи кофе и свежей выпечки — увы, не сейчас — и рысью устремилась к выходу.

Такси, бойко петляя по улицам и улочкам Петербурга и мастерски объезжая пробки и заторы городских магистралей, вынесло меня к новому стадиону.

Эта громадина, похожая на серую, невзрачную летающую тарелку, не вызвала во мне должного восхищения, на которое наверняка рассчитывали строители. Создавалось впечатление, что кто-то просто решил сэкономить на краске. Почему она серая?! — хотелось мне крикнуть архитектору. — Посмотрите на небо! В Питере и так очень много серого цвета! Ну что вам стоило раскрасить ее? Такие ясные, безоблачные дни, как сегодня, в этом городе редкость. Даже сейчас, при ярком солнечном свете, стадион смотрелся унылым тусклым блюдцем. Правы были строители старого Петербурга, расцвечивающие дома в радостные оттенки — желтые, розовые, зеленовато-голубые. Должно же что-то услаждать глаз на фоне бледного неба и дождя, которые здесь присутствуют почти всегда.

Я расплатилась с таксистом и припустила в сторону стадиона.

Знакомая черная кожаная куртка сразу бросилась мне в глаза. Так вот кого Ганич сумел заинтересовать странными смертями футболистов! Как же я сразу не догадалась! Только Егор — отнюдь не та фигура, которая по первому зову отправится расследовать нечто противоестественное. Даже если этот зов исходил от нашего гения. Значит, чем-то это дело зацепило его.