Бог не проходит мимо

— Но я люблю ее, я не могу без нее, — едва не плача, произнес Андрей.

— Это нелюбовь, Андрюша, это влюбленность, страсть, поверь мне, я много чего повидал. Влюбленность, она как ветер — пролетает и следа не остается. Правда, если сильный ветер, то останутся поломанные ветки, а то и поваленные деревья. Зачем тебе эти буреломы в душе? Тебе у престола Божьего служить, а ты страсти разгребать собрался. Остановись, пока не поздно, видишь, не дает Господь тебе ее, значит, не твое. А твое, может быть, совсем рядом, а ты не видишь, как слепой из-за своей влюбленности.

— А если это любовь, а не влюбленность, — слезы навернулись у него на глаза.

— Нет, Андрей, не любовь это, и она тебя не любит. Как сказал апостол: любовь долготерпит, милосердствует, не ищет своего. А вы каждый свое ищете.

— Тогда благословите монашество, — выпалил Андрей, моментально покраснев.

Владыка даже усмехнулся и покачал головой.

— Я думал, ты взрослый, возмужал, а ты как мальчишка. Да разве можно монашество из-за несчастной любви принимать! Это только в плохих романах бывает. Невеста бросила — и побежал в монастырь с горя. Запомни, Андрюша, самые плохие монахи получаются из тех, кто из-за неудачной любви в монастырь идет. А монашество — это не твоя стезя. Я тебя десять лет знаю и наблюдаю, и поверь мне, грешному: если бы это было твое, я тебе уже давно сказал бы об этом. Нам, архиереям, с монахами, конечно, всегда проще: ни семьей, ни детьми не обременены, могут себя полностью отдать Церкви, — так что я в данном случае даже корысть имею. Сказал бы тебе: Андрей, готовься к постригу — и никаких проблем не имел бы. А я нянчусь с тобой, как с малым дитем, потому что вижу, как архиерей, а не как человек, что твоя стезя брачная. Тебе жениться надо, а монашество, если и принимать, так в старости, когда страсти потухнут, это лично тебя касается.

Владыка Серафим вновь встал и подошел к окну. Андрей в этот момент незаметно смахнул навернувшуюся слезу. Пожалуй, он плакал три раза в жизни: когда увозили маленькую Нинку, сестренку дружка Мишки, когда умерла мама и вот сейчас. Нет, еще в тот день, когда Алена скрылась в метели и он ее больше не видел. Он боялся показать свои слезы при владыке, хотя тот давно их заметил, поэтому и отошел к окну, из деликатности, дабы не смущать Андрея.

Пауза затянулась. Епископ что-то внимательно рассматривал за окном или делал вид, что рассматривает, затем резко повернулся к Андрею, упершись руками в подоконник.

— У тебя есть еще кто-нибудь на примете? — внезапно спросил владыка.

— В смысле?

— Ну, девушка знакомая есть, которая тебе нравится?

Андрей помолчал, словно раздумывая. Конечно, ему нравилась Вероника, но рассматривать ее как невесту, а тем более как будущую жену ему и в г олову не приходило.

— Есть одна знакомая из регентской школы, но… — Андрей запнулся.

— Что но, у нее есть жених?

— Н-нет.

— Как ее зовут, кто она такая?

— Вероника, хорошая девушка, обычная.

— Что за семья у нее?

— У нее только тетка, монахиня. Тетка меч тала ее в монастырь определить.

— Значит так, я буду в Лавре через два дня, загляну к тебе. Ты предупреди свою Веронику, что владыка Серафим желает с ней переговорить, чтобы для нее это не было полной неожиданностью. Ну все, иди с Богом, а то мне давно пора, — епископ взглянул на часы.

Андрей подошел под благословение, он хотел еще что-то сказать, в душе были буря и смятение, но владыка дал понять, что аудиенция окончена.

В класс Андрей возвращался сам не свой, ноги не слушались. Все рухнуло, это была катастрофа, он ее потерял, и потерял окончательно. Где-то у святых отцов он читал, что непослушание архиерею даром не проходит; где он это читал, вспомнить не мог, но мысль эта крепко засела в мозгу. Он понимал, что не посмеет ослушаться владыку Серафима, не посмеет, как бы ему ни хотелось это в данный момент. Он уже почти наверняка знал, что именно Вероника станет теперь его женой, и от этой мысли больно сжималось сердце.

«Что же ты наделала, Аленка, неужели не поняла, что я человек подневольный и не могу ждать, не могу подчиняться своему желанию, — думал Андрей, словно разговаривая с ней и надеясь, что она услышит его за тысячи километров и все вернется на круги своя. — Не вернуть, все потеряно, все!»

Следующий урок прошел как во сне, Андрей ничего не слышал. На обед сходил механически, не помнил, что и ел. Так проходил он, как робот, до самой вечерней службы. Их хор пел в этот день. Была Вероника — все такая же маленькая и кругленькая, стояла всю службу на цыпочках, смешно и как-то по-детски вытягивая шейку. Андрей всю службу не сводил с нее глаз, она же ни разу не взглянула в его сторону — наверное, чувствовала его взгляд и боялась. После службы, когда погас верхний свет и девушки собирали с пюпитров ноты, Андрей тихо ее окликнул. Она подошла, смущаясь и краснея, пряча глаза.

— Вероник, тут такое дело, — не зная, как начать разговор, произнес Андрей, — в общем… владыка Серафим Ставропольский хочет тебя видеть, он будет здесь через два дня.