Бог пива

– Делать! – Он опять засмеялся. – Делать, парень, обязательно делать! Для начала эту вывеску. Ладно, время дорого. Прощай, Бьорн, уверен, что скоро я о тебе услышу!

Весельчак поклонился мне и решительно зашагал вниз, в сторону порта. Сумасшедший какой-то… Я подошел к помойке, хотел было достать свою поделку… А чего, собственно, я привязался к этому кувшину? И зачем мне делать вывеску такого же размера, как старая, и квадратную? Я сделаю ее втрое шире, места над входом в лавку вполне хватит. Вино – это праздник, радость, дружба… Я нарисую застолье! И старика винодела, и маму, и дедушку Гуннара, и Линду, наливающую им вино… Так, чтобы было понятно, как я к ним отношусь. И себя нарисую… или себя не стоит?

Полагаю, что именно в этот момент я если и не стал, то почувствовал себя художником. Хотя над вывеской работал весь следующий месяц, не торопясь, иногда получая удовольствие от процесса, но чаще терпеливо, преодолевая усталость и лень…

Забавно, что поначалу виноделу эта моя работа не слишком понравилась, хотя он и повесил ее вместо старой вывески. Однако через год, когда ему предложили за нее триста золотых, он свое мнение изменил.

Став богом, на Небе я от Гарика узнал, кто был тот веселый дядька Рад. Первенец Одного, знаменитый вечный бродяга, бог вдохновения…

…Самонадеянно решив, что на ходу не засну, я позволил себе расслабиться и немедленно заснул.

Мне приснилось, что я поймал в траве крупного говорящего кузнечика. Кузнечик, собственно, был не совсем кузнечик – вернее, кузнечик, но с головой Тора Ефрея. Тельце кузнечика так нелепо сочеталось с головой знаменитого бога порядка, что я пришел в полный восторг. Кузнечико-Тор напыжился от важности и закричал на меня смешным писклявым голоском:

– Бьорн Толстый Нидкурляндский! Попался! Руки за спину, оставаться на месте! Ты арестован! Без глупостей!

– Что ты, что ты – сказал я, – какие глупости! Только не ты меня поймал, а я тебя – попрошу не путать! Будет все наоборот – тогда и арестуешь.

Не обращая внимания на угрозы, ругань и жалобы, я оторвал кузнечику ножки и крылышки – чтобы не слишком спешил меня арестовывать – и опустил обратно, в травку.

– Новые отрастут, – успокоил я Тора, – этот вид быстро регенерирует. А будешь орать – я ведь и сапогом могу! Нидкурляндцы не знают жалости к вредителям виноградников и огородов…

Споткнувшись, я упал прямо на Елену.

– Нашел время, – пролепетала она, зевая и переворачиваясь на другой бок, спиной ко мне, – отстань от меня со своими глупостями, ненасытный… ну, или не буди… Давай лучше утром, я спать хочу…

– Да я не по этому поводу, – сказал я. – Похоже, меня Тор засек.

– Уверен? – Елена резко села, потирая кулачками глаза. – Откуда знаешь?

– Да задремал я, не удержался, – объяснил я, – ну и Тор сразу тут как тут…

Елена молчала, загадочно улыбаясь.

– Эй, да ты вроде и не расстроилась? – возмутился я. – Чему тут улыбаться?

– Расстроилась, – успокоила она, обнимая меня, – да теперь делать уже нечего. Если Ефрей тебя почуял, то не отстанет. Нет худа без добра, зато ты можешь теперь поспать.

– Ну-ка, скажи честно, – потребовал я, – ты, случаем, меня Верховному и компании сдать не надумала?

– Надумала, не надумала, – прошептала она, покусывая меня за ухо, – ложись. И руку под голову дай, привыкла я к ней, не высыпаюсь иначе… Тор лучше Ларса. Ты мне живой нравишься.

– Елена! – сказал я строго.

– Елена, Елена, – передразнила она меня, – я уже лет восемьдесят… в смысле, довольно давно Елена. Ложись, котенок, поспи.

– Ты мне зубы не заговаривай, – возмутился я, – и не хитри. Я тебе запрещаю связываться с Верховным или богами порядка!

– Дурачок, – сказала она сонно, – запрещает он. Я одно знаю – тебя не убьют. Уж об этом я позабочусь… Спи давай.

– Легко сказать – спи, – возразил я. – Кого-то ведь разбудить надо на смену, а жалко…

– Предоставь это мне. – Елена снова зевнула, сладко потянулась, поднялась, подошла к ближайшему из храпящих тел и принялась решительно пинать его ногой. – Мне вот ни капельки не жалко! Вставайте, граф, вас ждут великие дела!

– Но я не граф, он рядом, – плаксиво попыталось уклониться переставшее храпеть тело от великих дел и Елениных пинков. – Я Ухо Дятла, я спать хочу, да…

– На том свете отоспишься! – пообещала Елена своим самым стервозным тоном. – Через час, так и быть, разбудишь Дика. За ним Крыс, граф, Касалан и я. Бьорна – не кантовать, накажу!

После чего опять улеглась рядом со мной, засунула мою руку себе под голову и через минуту уже засопела – засопела уютно, по-домашнему… Я так устал, что даже заснуть не смог сразу и некоторое время был вынужден слушать, как всхлипывает нахохлившийся на бревнышке у костра контупер, сам себе жалуясь на жизнь:

– А чего Ухо Дятла… чуть что, да, так сразу Ухо Дятла… что, не человек Ухо Дятла, что ли, да? Вы еще не знаете, каков Ухо Дятла… Да Уху Дятла больше других отдыхать надо, да… Ухо Дятла заслужил… ужин готовил, а его по шее… Пожалеете еще, да…

– Хватит плакать! – сказал я. – Ты сам с нами в поход идти вызвался. Мне тоже иногда спать надо, я прошлую ночь дежурил!