Бог Разрушения (ЛП)

Поэтому, видя, как она ведет себя с Лэндоном, я испытываю серьезное чувство поражения. Мы потратили много времени и сил, чтобы создать для Мии здоровую, безопасную обстановку, и все же этот маленький засранец за такой короткий срок сумел завоевать ее доверие и привязанность.

— Как давно ты знаешь мою дочь? — спрашиваю я.

Все еще держа ее руку в змеиной хватке, он удостоил меня своим развратным вниманием.

— Несколько месяцев, плюс-минус.

— И ты уже считаешь, что можешь представиться ее родителям?

— Почему бы и нет.

Наглость этого придурка. Он бессовестный и носит это как почетный значок.

— Ты знаешь, кто мы такие, сынок? — говорю я серьезным тоном.

Мия улавливает перемену в моем поведении, и ее лицо белеет, прогоняя остатки прежнего румянца.

Лэндон, однако, кажется, вполне доволен своей поездкой по скоростному шоссе в ад, потому что он отвечает:

— Естественно.

— Значит, ты понимаешь, что мы – русская мафия, и все еще не боишься за свою жизнь?

— С чего бы мне бояться, если я ничего не сделал? Кроме того, вы только что назвали меня сыном, так что я считаю, что вы приняли меня в семью.

— Мечтай.

— Я не мечтатель, мистер Хантер. Я заставляю вещи происходить.

Я сужаю на него глаза, а он смотрит мне в лицо, не моргая, открыто бросая вызов в моем собственном гребаном доме.

— Папа, — делает жест моя дочь, на ее нежном лице отражен ужас. — Пожалуйста.

— Все в порядке, Мия, — говорит Лэндон. — Я был полностью готов к такому уровню враждебности и, честно говоря, был бы разочарован, если бы было что-то меньшее. Но как насчет того, чтобы преодолеть этот этап? Поскольку вы знакомы с дедушкой, я уверен, что мы сможем договориться.

— А если не сможем?

Он пожимает плечами.

— Я буду пытаться до тех пор, пока мы не договоримся.

— Даже если на это уйдут годы?

— Или десятилетия. Я могу быть и настойчивым, и убедительным.

— Ни одна из этих черт на меня не действует.

— Я найду что-нибудь, что подействует.

— Очень сомневаюсь.

Мия встает, молчит в течение неловкой паузы, затем показывает:

— Пойду посмотрю, не нужна ли маме и Майе помощь.

Она обменивается взглядом с Лэндоном, смысл которого, похоже, могут расшифровать только они двое, после чего неохотно уходит.

Отлично. Сейчас самое время похитить этого ублюдка и осуществить мой план по убийству.

— На чем мы остановились? — спрашивает Лэндон. — Верно, на том, как я пытаюсь завоевать ваше доверие. Я уверен, что мы сможем что-нибудь придумать. По крайней мере, вы не такой звероподобный, как ваш сын.

— А кто, по-твоему, его отец? И перестань притворяться теперь, когда мы одни.

— Притворяться? — он обводит взглядом окружающую обстановку, словно ища третье присутствие, а затем снова фокусируется на мне. — Какое притворство?

— Картинка заботливого парня. Со мной это не пройдет.

— Я не притворяюсь, поскольку на самом деле я пытаюсь быть заботливым парнем.

— И каковы успехи?

— Судя по вашему убийственному выражению лица, я думаю, не очень хорошие.

— Ты правильно догадался, — я наклонился вперед в своем кресле. — Я знаю твой тип, Лэндон, вернее, я уничтожал твой тип бесчисленное количество раз до этого.

— Мой тип?

— Обходительные, бесчестные хищники, которых заботит только их самовлюбленное «я».

— Я не отрицаю этих качеств. Более того, я горжусь ими, поскольку они позволят мне выявить подобных монстров и защитить вашу дочь от их когтей. Я готов завоевать ваше доверие любым способом, который вы сочтете нужным, если это не будет включать в себя разрыв с Мией. Николай и его раздражительный кузен Киллиан пытались это сделать, но, уверяю вас, у них ничего не получилось и не получится. Обещаю, я не представляю угрозы. По крайней мере, не для Мии и людей, которых она любит.

— Твое обещание не имеет для меня никакого значения.

— Тогда как насчет информации?

Я сузил глаза.

— Какого рода информация?

— Дополнительные подробности о том, что случилось с Мией одиннадцать лет назад.

Я выпрямился в своем кресле.

— Откуда, черт возьми, ты об этом знаешь?

— Мия сама рассказала мне об этом, потому что, как я уже говорил, а вы отказались поверить, я действительно оказался заботливым парнем и прилагал все усилия, чтобы заслужить ее доверие. Это включало в себя подавление моей собственной натуры, но я уверен, что эти подробности вас не интересуют.

— Что, черт возьми, ты знаешь о том, что произошло?

— Достаточно, чтобы сформулировать опасную теорию.

В одно мгновение я сижу, в другое – хватаю его за воротник рубашки и поднимаю.

— Что ты, блять, знаешь?

— Ого. Я только что хвалил ваше хладнокровие по сравнению с Николаем, но яблоко от яблони недалеко падает. Верно?

— Я знаю сто один способ убивать людей, так что, если ты не готов испытать самый жестокий из них, предлагаю тебе начать говорить.

Он хватает меня за руку, но не отталкивает ее.

— Начну, если у нас будет взаимное доверие. Должен сказать, что ваша реакция не способствует дальнейшему сотрудничеству.

Звук разговора Майи доносится до меня, и я отпускаю маленького засранца. Он падает на диван и как ни в чем не бывало поправляет свой воротник.