Бог с нами

Миряков знал, что не сможет спасти тех, кто поверил в него. Это у них появился бог, у него же по-прежнему не было никого. В его вечности было пусто, если она, конечно, вообще была, эта вечность. Михаилу Ильичу было просто страшно, поэтому он не мог решиться ни объявить конец света, ни устроить на земле, как предлагал Башмачников, тысячелетнее царство праведников. Лучше было уйти, чтобы этот морок истончился, потерял свою силу: тогда, наверное, люди придумают себе нового бога, больше похожего на настоящего.

Выбирая по возможности не самые оживленные улицы, Миряков шел к трассе: из-за дефицита бензина машин в последнее время стало совсем мало, но шанс поймать попутку все-таки был, да и, в крайнем случае, катить чемодан по асфальту было гораздо удобнее, чем тащиться с ним через какие-нибудь поля. Время от времени навстречу все-таки попадались люди, но на Михаила Ильича в надвинутой на глаза кепке пока никто не обращал внимания. Неожиданно улица Космонавтов закончилась ветхим забором с размашистой надписью «Обход» и стрелкой, указывавшей почему-то в сторону заколоченного подъезда, так что Мирякову пришлось свернуть в переулок, который вывел его к зданию городской администрации. В сквере перед ним было на удивление многолюдно, но зато сама улица была пуста, и, Михаил Ильич, понадеявшись проскользнуть незамеченным, двинулся вдоль фасада, настороженно поглядывая из-под козырька на окна. Когда он уже миновал главный вход и собирался свернуть за угол, дверь позади открылась и по ступенькам ссыпался вниз кто-то одышливый.

— Михаил Ильич! — позвал знакомый густой бас.

Миряков сделал вид, что не слышит, и ускорил шаг. Бежать, тем более с чемоданом, было глупо.

— Михаил Ильич, подождите! — заместитель мэра Уманский на длинных птичьих ногах легко обогнал его и загородил дорогу. Сбившийся на сторону галстук волной лежал на аккуратном животе, похожем на большое яйцо.

— Извините, я тороплюсь, — холодно сказал Миряков, пытаясь его обойти.

— Михаил Ильич, очень нужно. Без вас никак: Елизара зарезали.

Миряков невольно остановился и посмотрел в сторону сквера. Потом покачал головой и потянул к себе чемодан, стряхивая с него руку Уманского.

— Вызовите врача, — посоветовал он.

— Да вызвали уже, толку-то… Идемте, Михаил Ильич, идемте, давайте я чемодан покачу.

— Не надо, — вздохнул Миряков, на ходу перехватывая ручку чемодана другой рукой, чтобы оградить его от дальнейших покушений. — Что там случилось-то?

— Марга опять свое светопредставление устроила, дура, — объяснил заместитель мэра, суетливой иноходью приноравливая свою походку к шагу Михаила Ильича. — Елизар случайно в самый его, можно сказать, эпицентр влез, а там вдруг гопота какая-то с ножом. Надо было еще тогда всю эту богему посадить. Так и знал ведь, что когда-нибудь доиграются. Х-художники…

Толпа при появлении Мирякова и Уманского замолчала и расступилась, освобождая дорогу. Елизар лежал на траве с открытыми глазами, на его белой рубашке расплылось красное пятно, напоминавшее очертаниями бородатое лицо. Рядом с ним, прислонившись спиной к дереву, сидела Марга, прижавшая обе руки ко рту, словно японская обезьянка, которая пытается не выпустить наружу живущее внутри зло. Рядом примостился Андрюша, комкая в руках бороду и парик. На верхней половине лица у него еще оставался бурый грим, странно контрастируя с белым подбородком и щеками. Полицейский, оказавшийся настоящим, стоял чуть поодаль, придерживая за локоть щуплого паренька, зарезавшего Елизара.

Михаил Ильич поставил чемодан, задвинув складную ручку в глубину его пластикового тела, отчего тот медленно завалился на землю, карикатурно повторяя недавнее падение бога, и присел перед Елизаром на корточки, пытаясь нащупать на тонкой шее пульс. Пульса не было, Елизар был мертв. Миряков, не вставая, оглянулся. Все молча смотрели на него. Марга, отняв руки ото рта, беззвучно, одними губами, попросила: «Пожалуйста». Михаил Ильич отвернулся, положил правую руку на бородатое пятно, а левую — на лоб Елизара и, чувствуя себя идиотом, закрыл глаза. Через несколько секунд тело дрогнуло, и Миряков, повернув голову, посмотрел Елизару в глаза. В них больше не было ничего страшного — только свет и покой.

— Я воскрес, — тихо сказал ему Елизар. — Значит, я и правда бог?

— Конечно, Елька, — ответил Миряков. — Конечно.

Михаил Ильич поднял чемодан и, отчего-то не догадавшись выдвинуть ручку, понес его обратно к общежитию.