Бог с синими глазами

И только здесь, в кондиционированной кожаной прохладе, спазм напряжения наконец отпустил меня. Причем без предупреждения, сразу, отчего я медузой растеклась на сиденье. Казалось, из тела вытащили не только все кости, но и мышцы тоже, я не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Пожалуй, языком тоже. Хорошо, Гюль начала свой рассказ первой. Правда, это «хорошо» длилось совсем недолго, секунд 30, потому что Фархад, отец Гюль, сразу же прервал дочь, слегка кивнув на безмолвного водителя:

– Доченька, ты нам дома расскажешь, чтобы не пришлось повторять для мамы. К тому же у тебя все невзгоды позади, а вот Ане и Тане надо как-то попасть домой.

– Нам не надо домой, – жалобно посмотрела на меня Таньский. – Ведь правда не надо, Ань?

– Это еще почему? – удивился Фархад.

– Долгая история, – тяжело вздохнула я, – но сначала у меня к вам будет огромная просьба – могу ли я позвонить? У вас ведь есть мобильный телефон?

– Да, конечно, – протянул мне навороченный аппаратик отец Гюль, – только не уверен, что у вас получится позвонить в Россию с дороги.

– Мне не в Россию, – улыбнулась я, – мой муж скорее всего здесь, в Египте. – С замиранием сердца я набрала самый лучший в мире номер. Сердцу надоело замирать, и оно возмущенно бухнуло в грудную клетку – давай-ка подруга, дыши, живи! Ну и что, что механический голос выдал тебе какую-то фразу на арабском? Позвонишь позже, когда приедешь в Каир. Там-то связь получше будет, столица все-таки!

– Не расстраивайтесь, – словно прочитал мои мысли Фархад, забирая телефон, – доберемся до дома, тогда попробуете еще раз. А сейчас, если для вас это не слишком болезненно, расскажите: почему вы не хотите возвращаться домой?

– Давай ты, – толкнула меня локтем Таньский. – У тебя лучше получится.

– Ну давай, – не стала упираться я.

ГЛАВА 34

– Значит, люди Мустафы Салима сегодня утром навестили лагерь Рашида? – задумчиво проговорил отец Гюль, глядя в окно. – Любопытно. Я сам лично не знаком с господином Салимом, но весьма наслышан о нем. И о его сыне тоже. Репутация у парня, прямо скажем, не очень хорошая. Но если Мустафа лично заинтересовался вашей, мадам, – с интересом посмотрел он на Таньского, – судьбой, значит, вам действительно удалось найти тропинку к сердцу Хали. Хотя, если честно, мне всегда казалось, что сердца-то у него и нет. Великолепные мозги, деловая хватка, чутье бизнесмена есть, а сердца – увы. Рад ошибиться. А вы, Ана, предполагаете, что ваш муж здесь, в Египте?

– Я не предполагаю, я уверена в этом, – счастливо улыбнулась я. – Даже его мобильник выдает фразы на арабском, и Мустафу о помощи просил он, Рашид упомянул об этом. Лешка, наверное, прервал гастроли и сразу вылетел сюда, как только узнал.

– Гастроли? – обернулся теперь ко мне Фархад. – А он у вас кто, простите?

– А он у Аны известный русский певец, Алексей Майоров, – торжественно объявила Гюль. – Не знаю, папа, как ты, но я слышала это имя. А вот песен, увы, не знаю. Я вообще раньше русской музыкой не интересовалась, но теперь обязательно буду слушать. Чтобы язык быстрее выучить.

– А зачем тебе русский язык? – удивился отец прихоти дочери.

– Ну как же, папа! – рассмеялась Гюль. – У меня ведь теперь появились две очень хорошие подруги, и я собираюсь к ним в гости, в Россию. Примете? – толкнула она нас с Таньским в бока.

– О чем речь! – улыбнулась Таньский, но улыбка как-то очень быстро сбежала с ее лица, словно появлялась там из-под палки. Или из-под веника.

– А вы, Тана, – внимательно посмотрел на нее Фархад, – что-то не выглядите очень радостной. Все страшное ведь уже позади, вас искали люди Салима, значит, вы сможете обратиться к нему и вместе заниматься освобождением Хали. Разве не так?

– Наверное, так, – попыталась было опять вытащить на свет божий улыбку Таньский, но на этот раз та уперлась – и ни в какую. – Вот только из головы у меня не идут вчерашние слова Рашида о том, что теперь я в полном его распоряжении. Значит, похитителям я стала не нужна. Но почему, почему? Неужели с Хали что-то случилось? – Она закусила губу и отвернулась к окну. Ох, по себе знаю – неблагодарное это дело – кусание губ. Они злопамятные, потом обязательно отомстят, став непослушными.

– Не расстраивайтесь, Тана, – успокаивающе проговорил Фархад. – Скоро все узнаете. Видите, мы уже подъезжаем к Каиру, минут через двадцать будем дома. Отдохнете, приведете себя в порядок, а потом я вам помогу связаться с нужными вам людьми.

– Не знаю, – смущенно протянула я, переглянувшись с Таньским, – неудобно как-то к вам домой ехать. Может, вы нас в какую-нибудь гостиницу поселите, а мы потом деньги вам вернем обязательно.

– Надеюсь, насчет денег вы пошутили, – сухо проговорил Фархад. – В противном случае я сочту это оскорблением.

– Извините, пожалуйста, я ничего плохого не имела в виду, – ох, этот мне восточный менталитет! Хоть и христиане, но понять их сложно. Ишь, насупился. И что я такого сказала?