Бог в человеческом обличье

С тех пор эту песню так и называли – «Про свиней». И зря, между прочим. Песня-то хорошая, серьезная. Это у них просто традиция такая – превращать репетиции в балаган. Марина не раз говорила про их троицу: каждый по отдельности нормальный, а все вместе – клоуны.

Клоуны не клоуны, а фанаты не жаловались. Когда нужно было включаться в работу, парни мгновенно отбрасывали шутки и становились серьезными. Играть с ними всегда в удовольствие. Черт. Он будет здорово расстроен, если лишится этого. Вернее, когда лишится. Распад группы – всего лишь вопрос времени.

Самое неприятное в этой ситуации было даже не столь ненавистное Илье чувство неопределенности. С неясными перспективами можно смириться. В конце концов, никто не давал гарантий, что он рожден музыкантом и музыкантом же и умрет. Илья найдет чем заняться. Возможно, это будет не так захватывающе и весело, пусть. Самым неприятным было другое.

Илья понимал, что подводит друзей. Мэт и Андрюха вкладывали в группу всю душу. Для них возможность зарабатывать любимым делом являлась настоящим подарком. Крестовский собирался отнять у них эту радость.

Если рассуждать здраво, вины на нем нет. Человек не способен управлять столь тонкими субстанциями, как вдохновение. Если бы только мог, Илья в лепешку бы разбился, но написал бы новый альбом. Подобные оправдания утешали слабо. А точнее, не утешали совсем.

Илья не заметил, как провалился в глубокий, тяжелый сон.

Глава 12

Проснувшись, Илья долго не открывал глаза. Накрыл лицо подушкой, прячась от раздражающего света лампы, и отчетливо вспомнил вчерашний день. При мысли о пережитом опыте неприятно засосало под ложечкой. Он отбросил подушку и сел на кровати.

У двери стоял поднос с едой. Похитители всегда умудряются оставлять пищу, когда он спит или находится в ванной. Такое впечатление, что каждую секунду времени они точно знают, чем он занимается.

Черт! Илья поспешно соскочил на пол и обошел комнату, придирчиво изучая потолок. Вот кретин! Они же и правда следят за ним. То, что он легкомысленно принял за пожарные датчики, на самом деле видеокамеры! Одна над дверью, вторая в дальнем углу комнаты, а третья в ванной комнате. Отлично. Крестовский уставился в одну из камер. Помахал рукой и показал средний палец.

Настроение было паршивое. Он заставил себя проглотить завтрак, – аппетит отсутствовал, хотя желудок сводило от голода. Кормили его через пень-колоду, в лучшем случае пару раз в сутки. Дожевал панини, запил остывшим чаем и решительно подошел к синтезатору. Нужно кончать с этим нелепым пленом. Тюремщики требуют новую песню? Пожалуйста.

Крестовский пробежался пальцами по клавишам, прикидывая, какую бы мелодию выдать за свою. В памяти всплыла малоизвестная песня студенческой британской рок-группы. Ребят почти не знают за пределами Англии. У них даже сайта собственного нет. Так, размещают иногда свое видео в сети. Как там вступление начинается?

Илья сыграл несколько аккордов, изображая творческий процесс. Похитители наверняка наблюдают. Пусть думают, что он поглощен работой.

На самом деле сочинял он довольно быстро, некоторые песни складывались за десять-пятнадцать минут. Отчасти поэтому он никогда не придавал им особого значения. Когда что-то дается легко, не очень-то ценишь это. Марина убедила Илью в ошибочности подобного отношения.

– Когда ты делаешь что-то без усилий, играючи, и на выходе получаешь хороший материал – это же самое яркое доказательство таланта, – говорила она. – И ты будешь дураком, если не воспользуешься данным тебе преимуществом.

Илья криво усмехнулся. Теперь у него не получалось творить ни легко, ни тяжело. Вообще никак не получалось. Он выждал некоторое время и позвал:

– Эй! Я придумал мелодию. Сойдет?

И начал наигрывать.

Закончив, вопросительно уставился в сторону двери. Теперь шаг за похитителями.

Прошло пять минут, десять, пятнадцать, – никакой реакции. Может, его не услышали?

– Вам повторить или как? – не выдержал Илья. – Я сделал, как вы хотели. Дальше-то что?

Услышав шорох за дверью, Илья взлетел по лестнице. В щель проскользнула записка. Он схватил ее двумя пальцами, успев почувствовать чужую руку, сжимавшую листок с другой стороны.

«Назовите число от одного до десяти».

Странная просьба удивила Илью. Что за игру с ним затеяли?

– Предположим, пять, – он выдержал паузу и повторил: – Я выбираю пять.

Тишина.

Илья ударил кулаком в дверь:

– Эй! Опять тормозим? Нельзя как-то побыстрее реагировать?

И снова тишина. Играя желваками от раздражения, Крестовский спустился в комнату.

Время тянулось медленно. Илья то отжимался от пола, то играл на гитаре, то валялся на кровати, бессмысленно глядя в потолок. Бездействие расшатывало нервы. Хотелось очутиться на улице и бежать – неважно куда, лишь бы подальше от этого ужасающе скучного места.