Бог в поисках человека

Новаторская заслуга Мельхиора Кано OP (1509–1560) состоит именно в том, что в своем главном труде De locis theologicis (написанном 1543–1550 гг. и опубликованном в 1563 г. после смерти автора) он ставит вопрос об источниках познания в богословии. При этом М. Кано удается удовлетворить высоким требованиям, предъявляемым богословию как науке, в соответствии с принятым в высокой схоластике пониманием науки, сформированным Аристотелем, за счет того, что он соединяет установления древней Церкви (в отношении «истинной» церковной традиции) со строгой оценкой исторических источников. «При этом системообразующим становится понимание существенной исторической опосредованности слова Божия»[816]. Упомянутые источники могут претендовать на выдающееся значение потому, что они свидетельствую о высшей норме веры – слове Божием. М. Кано устанавливает десять «богословских мест» (loci theologici), которые подразделяет на loci proprii (собственные места) и loci alieni (посторонние места). Имеется семь специфических для богословия «мест» (lici proprii), которые покоятся на авторитете откровения. На них богословие опирается в своих усилиях достичь познания «истины». Так, М. Кано называет: 1. Священное Писание, 2. устное предание Христа и апостолов, 3. Кафолическую Церковь, 4. соборы, 5. римскую Церковь, 6. отцов Церкви, 7. богословов. При этом {286} Св. Писание и апостольское предание следует отличать от остальных loci proprii, постольку поскольку первые составляют propria et legitima theologii principii (собственные и законные начала богословия), «в то время как остальные либо содержат интерпретацию этих principia propria, либо извлеченные из них следствия»[817].– Loci alieni суть человеческий разум, философы и история.

В отношении церковной традиции бросается в глаза то особое значение, которое М. Кано придает Церкви. Она предстает в его учении как некий субъект, который активно поддерживает и формирует предание: в ее действиях отображается то, что верно для человека вообще. А именно, здесь под традицией понимаются «все случаи вручения, распространения, передачи, переноса. Ведь человеческая жизнь дана в своей основе только как нечто такое, что передается от поколения к поколению. Поэтому, традиция в самом широком смысле – это нечто такое, что связывает воедино последовательность поколений, т. е. в конечном итоге она тождественна самой жизни»[818]. Человеческая жизнь становится предметом сознательной рефлексии, и поэтому она связана с вопросом о смысле и правде жизни. И на этот вопрос ищут ответа в (всегда специфическом) культурном и социальном поле того, кто этот вопрос задает. Понимание жизни и владение жизнью всегда носят индивидуальный отпечаток, и жизнь именно так индивидуально сформированная передается дальше. «Это происходит посредством нравов, обычаев, конвенций, ритуалов, жизненной мудрости и жизненного опыта, но прежде всего – посредством человеческой речи»[819]. Речь сама по себе представляет центральный элемент предания и оставляющий свой отпечаток доступ к жизненной действительности, которой мы принадлежим.