Бог Войны

Один всадник спешился. Он был крупным, а Эадрик маленьким. Здоровяк ухмыльнулся, подхватил Эадрика и швырнул в бурный поток. Эадрик вскрикнул, бултыхнулся в коричневую воду и исчез. Эгиль, самый младший из нас, спешился, но Эадрик уже показался на поверхности.

— Тут неглубоко, господин!

— Похоже, у его бога есть сила, — сказал я помрачневшему Анлафу. Для того это был дурной знак.

Но хотя Эадрик мог прыгать со связанными лодыжками по дну речушки, лишь в одном месте доходившей ему до шеи, он с трудом держался на ногах и точно не сумел бы вскарабкаться по крутому и скользкому берегу.

— Бросьте мне копье! И постарайтесь не попасть в меня! — крикнул я наверх.

Из листьев вылетело копье и воткнулось в дерн в нескольких шагах от нас. Торольф, вероятно, догадался о моих намерениях, поскольку спешился, взял копье и протянул тупой конец брату.

— Спускайся, — сказал он.

Эгиль, держась за копье, скользнул с берега вниз, пробрался сквозь камыши и схватил Эадрика за шиворот.

— Пошли!

Оба поскальзывались в грязи, но Эадрика все-таки вытащили и перерезали кожаные веревки, связывавшие его руки и ноги.

— Прости, господин, — сказал он, подойдя ко мне. — Я зашел слишком далеко, и проклятая девчонка меня заметила.

— Главное, что ты жив.

— У него есть что тебе рассказать! — крикнул Анлаф, развернул коня и свирепо его пришпорил.

Мы остались посмотреть, как под руководством Анлафа в землю вбивают ореховые прутья. Наконец, он насмешливо помахал нам и уехал.

— Есть что рассказать? — спросил я Эадрика, закутанного в плащ Ситрика.

— Там их сотни, господин! Не мог их сосчитать! Роятся как пчелы. А в бухте полно кораблей, их не меньше двух сотен.

— Поэтому он тебя и не убил. Хотел, чтобы мы узнали.

— И они продолжают прибывать.

Я отправил Эадрика на вершину хребта, а сам повел своих спутников вверх по реке, пока мы не нашли безопасное место для переправы. Лошади спустились с берега, прошлепали сквозь болотные камыши и с плеском перешли реку, выбравшись на поле битвы, отмеченное Анлафом.

Я отправился прямо к мосту и посмотрел на север. Если Этельстан примет вызов, то мы в двухстах шагах от места, где будет стоять его стена щитов. С лесистого хребта вересковая пустошь выглядела почти плоской, с легким подъемом там, где поставит своих людей Анлаф, но с дороги уклон выглядел круче, особенно слева от меня, где неровная земля взбиралась к западному хребту. Войско, атакующее с этого склона, ударит в левое крыло Этельстана не хуже молота Тора.

— А я молился никогда больше не стоять в стене щитов, — мрачно сказал я.

— И не будешь, — сказал Финан. — Ты будешь сидеть на своей треклятой лошади и говорить нам, что делать.

— Потому что я стар?

— Я что, сказал это вслух, господин?

— Тогда ты тоже слишком стар.

— Я ирландец. Мы умираем в бою.

— И слишком много болтаете при жизни, — огрызнулся я.

Мы поехали по дороге, пока не оказались на низком хребте, затем развернулись и посмотрели на поле. Именно таким его увидят воины Анлафа, и я попытался представить в долине саксонскую стену щитов.

— Его план очевиден, — сказал я.

— Ударить справа? — предположил Эгиль.

— Вниз с самого крутого склона, — добавил Торольф. — Прорвать левое крыло Этельстана и повернуть в центр.

— Это будет бойня, — заметил Ситрик. — Мы будем зажаты между двумя реками. — Он указал на камыши, выдававшие место, где протекал ручей поменьше, который окажется у Этельстана на левом фланге. Меньший поток впадал в больший, промытые ими овраги легко было различить среди высоких камышей, росших по берегам. Речушки медленно сближались, сливаясь к западу от узкого мостика, через который шла дорога на Честер.

— Болотистая почва, — буркнул Финан.

— И если войско Этельстана расколется, — сказал Эгиль, — мы будем зажаты между реками. Получится бойня.

— Поэтому Анлаф и выбрал это место для битвы, — ответил я.

Стена щитов Этельстана между двумя ручьями, как я посчитал, получится шириной около шестисот шагов. Это много, потребуется примерно по тысяче человек в каждый ряд, но дальше расстояние между потоками сокращалось. Тот, что мы только что пересекли, слева, был глубже и шире, и я глядел на него, прикидывая, как бы я дрался на месте Анлафа, насколько был бы уверен в себе. Он полагал, что со своими знаменитыми воинами-волками сумеет разбить армию Этельстана, обойти саксов и прижать их к более глубокому ручью.

— Этельстану нужно отклонить вызов, — сказал Торольф.

— Тогда он потеряет Честер, — ответил я. — Леоф и двух дней не продержится.

— Значит, Этельстан сразится с Анлафом где-нибудь еще, побьет ублюдка и заберет Честер назад.

— Нет, — отозвался я. — На месте Этельстана я принял бы вызов.

Никто не ответил, все молча смотрели на капкан, приготовленный Анлафом.

— Они будут атаковать по всей стене щитов Этельстана, — продолжал я, — но свои лучшие силы Анлаф поставит справа. У них будет самый высокий участок, и с него они бросятся по холму, постараются сломить левый фланг Этельстана, а потом прижмут наше войско к той реке, что пошире.

— Где случится резня, — заключил Эгиль.