Бог Войны

Эгиль, старший из трех братьев, был статным, худым и веселым. Он сражался, будто играл в тафл, осторожно, вдумчиво, пытаясь найти слабые стороны врага, прежде чем ударить со стремительностью змеи. Торольф, двумя годами моложе, был истинным воином: здоровенный, чернобородый, мрачный. Ничто не радовало его больше, чем длинный боевой топор в руке. Он шел в бой, как разъяренный бык, уверенный в своей силе и мастерстве. Берг, которого я спас, самый младший, больше походил на Эгиля, но ему недоставало острого ума брата. Пожалуй, из этих троих надежных, располагающих к себе и умелых воинов он лучше всех обращался с мечом.

Мы продвигались вглубь Виреалума, все три брата ехали рядом со мной. Про правую руку от нас тёк широкий Мерз, грязевые отмели были белы от птиц. Богатые пастбища слева сменились пустошью, которую рассекала прямая, словно копьё, римская дорога. Мы миновали последние разрушенные поместья, впереди виднелись уцелевшие фермы, это значит, что мы пересекли невидимую границу между саксонской частью полуострова и норвежскими поселениями.

Некоторое время казалось, что в Виреалуме царит мир. Мы больше не видели вооруженных людей.

На мгновение весь простор стал безмолвен и тих, как могила. Грачи летели в сторону Мерза, слева вдали девочка гнала трёх коров к обнесённой частоколом усадьбе, а в долине поблёскивала паводковая вода. Над потоком, извивавшимся меж глубокими илистыми берегами, пронёсся зимородок. Мутная и бурлящая вода высоко поднялась после недавнего дождя. Дальний гребень густо порос деревьями, золотились дубы, горели красным буки, и в безветренном воздухе повисли тяжелые и неподвижные листья.

Это был странный момент, как будто мир затаил дыхание. Я смотрел на мирные пастбища, плодородную зеленую землю, которую все хотели присвоить. Некогда эти земли принадлежали валлийцам, они видели, как пришли и ушли римляне, а потом саксы с мечами и копьями залили все кровью, и валлийские имена исчезли. Саксы захватили эту землю и дали ей собственное имя.

Они назвали ее Виреалум, что означает «пастбище, где растет болотный мирт», и я вспомнил, как Этельстан еще мальчишкой убил человека у ямы, заросшей болотным миртом, и как дочь Альфреда Этельфлед однажды попросила меня собрать его листья, потому что они отпугивают блох. Но норвежцев ничто не могло отпугнуть. Они приползали на коленях, умоляя дать им самую плохую землю, клялись жить в мире, и оба, Этельфлед и Этельстан, даровали им пастбища и фермы, поверив их клятвам и решив, что придет время, когда они преклонят колени перед пригвожденным богом. Мы никого из них не видели, за исключением гнавшей коров девочки.

— Может, все ушли на восток, — предположил Эгиль.

— Пятьсот человек, чтобы вторгнуться в Мерсию?

— Не забывай, они норвежцы, — беспечно ответил он.

Эадрик поманил нас вперед. Мы все дальше углублялись в земли норвежцев. Нас пока скрывали осенние деревья, но выдавали птицы, разлетавшиеся при нашем приближении. Я беспокоился. Враг превосходит нас числом и мог окружить, заманить в ловушку, но вокруг не было никаких следов врага. Птицы не вспархивали с деревьев на дальнем хребте, по римской дороге вдоль Мерза не скакали всадники. И тут снова вернулся Ролла.

— Господин, тебе нужно это увидеть.

Мы последовали за ним к краю леса, посмотрели на побережье за Мерзом и увидели корабли.

— Господи Боже, — снова выдохнул Финан.

С севера приближался целый флот. Я насчитал сорок два корабля, но их могло быть и больше. Ветра почти не было, поэтому они шли на веслах, подвозя людей к краю полуострова. Ближайшие корабли находились уже на расстоянии полета стрелы от берега.

— Дингесмер, — сказал я. — Вот они куда направляются, в Дингесмер.

— Дингесмер? — переспросил Эгиль.

— Бухта, — ответил я, — и большая.

Обращенная к морю часть Виреалума по большей части представляла собой поросшие камышом топкие берега, смесь болота с морем, хитрое переплетение каналов и песчаных отмелей. Но Дингесмер довольно велик и глубок, и даже целому флоту хватит глубины в самый сильный отлив.

— Хочешь, я пойду погляжу, господин? — спросил Эадрик.

Мы находились ещё чересчур далеко, чтобы видеть обширные болота на краю полуострова. Я подозревал, что там собрались уже сотни врагов, и не хотел рисковать своими людьми, ведя их в гнездо шершней. Но мне нужно было узнать, подошло ли уже войско к Дингесмеру.

— Это может быть слишком опасно, — неохотно сказал я Эадрику, — думаю, армия уже там.

— Скоро будет, — сказал Эгиль, глядя на дальние корабли.

— Они меня не увидят, господин, — уверенно заявил Эадрик. — Там полно оврагов, где можно спрятаться.

Я кивнул. Я едва не велел ему быть осторожнее, но это была бы пустая трата слов — Эадрик всегда был осторожен. И хорош.

— Мы подождем тебя там, — кивнул я в сторону хребта.

— Я вернусь нескоро, господин!

— Мы подождем.

— Может, уже на закате, — предупредил он.

— Иди уже, — улыбнулся я.

Мы ждали, наблюдая за далекими кораблями.

— Они идут не из Ирландии, — заметил Торольф. — Они все с севера!