Богач, бедняк. Нищий, вор

Пока они ехали по Бродвею, Томас вспомнил, что Дуайер собирался снять комнату в общежитии Ассоциации молодых христиан на Шестьдесят второй улице в ожидании вестей от него. Томас ничего не говорил Дуайеру про гостиницу «Эгейский моряк».

Шофер остановил такси у Шестьдесят второй улицы, и Томас сказал Дуайеру:

— О’кей, вылезай.

— Ты ведь скоро сообщишь о себе, Томми, да? — с беспокойством спросил Дуайер, вылезая из такси.

— Не знаю, это не от меня зависит. — И Томас захлопнул дверцу машины. Ему сейчас было не до Дуайера с его слюнявыми благодарностями.

Выйдя на углу Бродвея и Девяносто шестой улицы, Томас попросил шофера подождать. На углу играли дети, но Уэсли среди них не было. Томас снова сел в такси и велел шоферу ехать по Девяносто шестой улице к Парк-авеню.

Там он вышел из машины, подождал, пока она скроется из виду, поймал другое такси и велел шоферу остановиться на перекрестке Восемнадцатой улицы и Четвертой авеню. Когда они туда прибыли, он прошел один квартал, повернул за угол, проделал путь назад и только после этого зашагал к гостинице.

Пэппи стоял за конторкой. Увидев Томаса, он ничего не сказал, а просто дал ему ключ. В вестибюле трое матросов о чем-то спорили у пальмы в кадке, единственном украшении этого даже не вестибюля, а узкого коридора, где этаким наростом выпирала стойка портье. Матросы говорили на чужом языке, непонятном Томасу. Он не стал дожидаться, когда они его рассмотрят, а быстро поднялся на третий этаж в номер, указанный на ключе, бросил на пол сумку, лег на продавленную кровать, застланную горчичного цвета покрывалом, и уставился на трещины в потолке.

Через десять минут раздался стук в дверь. Так стучал только Пэппи. Томас встал и открыл ему.

— Есть какие новости? — спросил он.

Пэппи пожал плечами. За темными очками, которых он не снимал ни утром, ни днем, трудно было определить выражение его глаз.

— Кому-то известно, что ты здесь, — сказал Пэппи. — Вернее, что ты останавливаешься здесь, когда бываешь в Нью-Йорке.

Кольцо замыкалось. У Томаса пересохло в горле.

— Ты это о чем, Пэппи? — хрипло спросил он.

— Дней семь-восемь назад сюда приходил какой-то тип. Спрашивал, не здесь ли ты.

— Что ты ему сказал?

— Сказал, что первый раз о тебе слышу.

— А он?

— А он сказал, что знает, что ты останавливаешься здесь. И еще сказал, что он твой брат.

— Как он выглядит?

— Повыше тебя, стройный, брюнет, коротко острижен, глаза зеленоватые, кожа смуглая, загорелый, отличный костюм, разговаривает как образованный, маникюр…

— Точно, это мой чертов братец, — сказал Томас. — Наверняка адрес ему дала мать. А она поклялась никому не говорить. Ни единой душе. Хорошо еще, что пока не весь город знает. Чего моему брату было надо?

— Хотел поговорить с тобой. Я сказал: если сюда заглянет кто-нибудь с такой фамилией, я ему сообщу. Он оставил свой телефон. Живет в каком-то Уитби.

— Да, это он, — повторил Томас. — Ладно, позвоню, когда сочту нужным. У меня пока есть другие дела. А от него я еще ни разу не слышал хороших вестей. Я хочу тебя кое о чем попросить, Пэппи.

Пэппи молча кивнул. За те деньги, которые ему платили в таких случаях, он готов был всегда услужить.

— Первое: принеси мне бутылку, — сказал Томас. — Второе: раздобудь пистолет. Третье: свяжись с Шульцем и выясни, держится ли накал. Заодно узнай, могу ли я, по его мнению, рискнуть повидаться с сыном. Четвертое: устрой мне девчонку. Сделай все именно в этой последовательности.

— Сто долларов, — лаконично сказал Пэппи.

Томас достал бумажник и дал Пэппи две ассигнации по пятьдесят долларов. Потом протянул ему бумажник:

— Положи в сейф. Когда я напьюсь и незнакомая девка будет шарить по карманам, не надо, чтобы там лежали все деньги, заработанные мной в море.

Пэппи взял бумажник и вышел. Он открывал рот, только когда это действительно требовалось, и его молчаливость вполне себя окупала. На пальцах у него блестели два бриллиантовых кольца, а на ногах были туфли из крокодиловой кожи. Томас закрыл за ним дверь, снова лег и не вставал до тех пор, пока Пэппи не вернулся с бутылкой бурбона, тремя банками пива, тарелкой с бутербродами и английским армейским пистолетом «смит-и-вессон» со спиленным серийным номером.

— Случайно оказался у меня под рукой, — сказал он, передавая пистолет Томасу. У Пэппи немало чего «случайно» оказывалось под рукой. — Только не пускай его в ход в гостинице.

— Не буду. — Томас откупорил бутылку и предложил Пэппи выпить.

— Я не пью, — покачал головой Пэппи. — У меня слабый желудок.

— У меня тоже, — сказал Томас и сделал большой глоток из бутылки.

— Не сомневаюсь, — сказал Пэппи, выходя из комнаты.

Что известно Пэппи? И что известно вообще кому-либо?