Богач и его актер

— Как-то ты слишком высоко забралась. — Ханс уже не знал, как закончить этот разговор. — Я ведь хотел простую вещь сказать. Не мучай свою семью. Не можешь не мучить, тогда вообще скройся с глаз. Мама и папа — люди огромной силы воли и выдержки. Они все равно будут тебе улыбаться и говорить: «Здравствуй, Сигрид, у нас все в порядке». Но я-то знаю, что они на самом деле будут чувствовать. Очередная твоя выходка может кончиться либо разрывом сердца у папы, либо маминым самоубийством. Поэтому я прошу тебя: либо прекращай — возвращайся на нормальную орбиту, пусть постепенно, шаг за шагом, но возвращайся. Либо исчезни.

— Как ты это себе представляешь? — деловито спросила Сигрид.

— Проще простого! Я дам тебе денег, купишь себе жилье где-нибудь по неизвестному мне адресу, заведешь банковский счет, по которому я буду посылать тебе ежемесячную стипендию. О размере договоримся.

— Красиво, — сказала Сигрид. — Но, во-первых, я примерно раз в полгода вдруг начинаю безумно скучать. Хочу обнять маму и папу, хочу поговорить с тобой, поцеловать тебя, мой любимый брат. Зачем же меня лишать такого простого удовольствия? Я имею на это право. Это же получается какое-то бескровное убийство. Тебе не стыдно? Ты хочешь меня убить, похоронить заживо. Да так, чтобы и могилы моей не было. Ты в своем уме? И второе, — произнесла она, близко глядя в глаза ошарашенному Хансу. — Допустим, я соглашусь уехать и исчезнуть. Но уж в этом-то случае у папы точно случится разрыв сердца, а мама покончит с собой.

— Ладно. Уговорила. Тогда я убью тебя на самом деле. Не вот эдак, символически, в чем ты меня упрекаешь, а попросту, обыкновенно. Сегодня или завтра. У меня есть пистолет. А лучше давай-ка прямо сейчас!

Ханс вскочил с кровати, подбежал к письменному столу, выдвинул ящик, взял из него ключ, этим ключом отпер второй, нижний ящик и достал красивый черный парабеллум. Повернулся к ней.

— Я обтяпаю все как надо. Застрелив тебя, я сначала тщательнейшим образом оботру пистолет от следов своих рук, а потом вложу его в твою правую руку, чтобы остались твои отпечатки. И уж конечно, стрелять буду в упор, не отсюда, а именно в упор.

Он подошел к ней совсем близко, направив пистолет ей в грудь.

Сигрид сидела молча, тяжело дыша. Халат ее распахнулся. Он придвинул пистолет еще ближе. Пистолет был на предохранителе, поэтому он не боялся.

— Вот так, в упор! — Ханс увидел, как у нее затопорщились соски под рубашкой. — В упор для того, — продолжал объяснять он, стараясь не глядеть на ее грудь, — чтобы частицы пороха остались вокруг ранки. Верное доказательство, что стреляли в упор. Ведь самоубийца не может стрелять в себя с расстояния в пять метров или даже в метр. Приедет полиция, я все расскажу, как было. Что ты зашла ко мне в комнату, был тяжелый разговор, потом я вышел в уборную, а когда возвращался, услышал выстрел. Ты сидела на кровати с дыркой в середине груди, сжимая в руках парабеллум.

Сигрид помолчала немного и сказала:

— Не забудь только протереть платком ключ от секретного ящика и его тоже прижать пару раз к моей ладони… Спрячь пистолет, а то я вдруг да выстрелю в тебя. Так, в ходе тяжелого разговора.

Ханс спрятал пистолет, запер ящик, положил ключ на место и повернулся к сестре.

— Запахни халат, — приказал он.

Она вдруг приподнялась, встала в кровати на колени и резко задрала на себе ночную рубашку:

— Я тебе нравлюсь?

Ханс отвернулся и закричал:

— Немедленно оденься и беги отсюда, чтобы я тебя больше не видел! Ну? Считаю до трех! Раз! Два!

— Да хоть до двадцати трех, — спокойно ответила Сигрид. Она опустила рубашку, запахнула халат, но не двинулась с места. — Не стесняйся, ты уже все сделал.

— Что я сделал?!

— Трахнул меня, вот что. Убийство — это тот же секс.

— Но я же тебя не убил, — растерялся Ханс.

— Но ведь попытался! Попытался трахнуть, я имею в виду. Вытащил, уже совсем было наладился, но забоялся в последний момент. Такое бывает с маленькими мальчиками.

Ханс громко плюнул на ковер.

— Фу, какой невоспитанный юноша! — закричала Сигрид. — И этот человек еще учит меня приличиям.

— Ты долго будешь здесь еще торчать? — осведомился он после короткой паузы.

— А я знаю, о чем ты сейчас подумал! — поддразнила его Сигрид. — Ты подумал, что лучше всего было бы не предупреждать эту мерзавку, а убить ее на самом деле где-нибудь в лесу, не из пистолета, а камнем разбить ей голову на берегу лесного ручья, связать, набить прибрежных камней в трусы и утопить ее в омуте. Ну сознайся, ведь об этом, да?

— Ну, примерно, — не стал спорить Ханс. — Не исключено, что я еще это сделаю.

— Все может быть, — сказала Сигрид. — Ложись давай. Ложись, ложись, не бойся.