Богачи

Хант закрыл глаза и оживил в памяти отвратительную пьяную истерику жены, свидетелями которой стали сыновья. Он понимал, что все выпады Джони не более чем алкогольный бред, но как объяснить это мальчикам? Позволить им наблюдать процесс саморазрушения матери — что может быть бесчеловечнее?

Хант вновь вернулся к той мысли, что внезапно осенила его несколько недель назад в заштатном баре, когда он сам напился как свинья, переживая известие о свадьбе Тиффани. Джони пьет, потому что на душе у нее пусто и одиноко, не заливать боль водкой она просто не в состоянии. А вдруг и вправду он всему виной? Хант запрокинул голову и устремил свой взгляд в небеса, словно испрашивая у них ответа на безмолвный вопрос. И внезапно на него нашло озарение. Ответ оказался прост. Бывает так, что люди органически несовместимы друг с другом. И как бы они ни старались подстроиться один под другого, некая предопределенность не дает им обрести гармонию. У них с Джони именно такой случай, и ничто не в состоянии это изменить.

Хант медленно поднялся и двинулся вдоль бассейна, размышляя над горьким комизмом сложившейся ситуации. Теперь, когда он готов порвать нити, связующие его с Джони, и стать свободным, Тиффани ускользнула от него, вступив в брак с другим мужчиной.

26

Мисс Филипс в свои пятьдесят шесть была девственницей. Последние двадцать три года она проработала секретарем доктора Аластера Теннанта, а до этого занимала мелкий пост в администрации больницы Святого Августина. Естественно, когда один из самых модных в Лондоне врачей предложил ей работу, она с радостью согласилась. Новое место сулило ей более высокое жалованье, удобные часы присутствия и необременительные обязанности. Начала мисс Филипс с того, что сняла квартирку неподалеку от приемной доктора Теннанта, ибо ходить на работу пешком очень полезно для здоровья.

Отец мисс Филипс был священником и воспитал ее в строгости. С детских лет она вела замкнутый образ жизни. В ее памяти навсегда остался тот единственный случай, когда некий молодой человек предложил ей провести вечер вдвоем. Он пригласил ее прогуляться в парк и послушать духовой оркестр на открытой площадке, после чего вернул домой в целости и сохранности и оставил на пороге, раздосадованную и с растревоженными чувствами — она надеялась, что за прогулкой последует ужин при свечах в интимной обстановке.

Молодой человек больше не появился. И с тех пор мисс Филипс была начисто лишена мужского внимания. Свой сексуальный опыт она черпала лишь из историй болезни, которые доктор Теннант подробно записывал со слов своих пациентов. Она частенько допоздна засиживалась над разноцветными папками из картотеки патрона и, нацепив очки на кончик носа, развлекалась чтением жалоб обделенных здоровьем людей. В скором времени такие словосочетания, как «преждевременная эякуляция» и «внематочная беременность» заняли в ее лексиконе столь же привычное место, как «яичница с беконом».

Когда в истории болезни встречались фразы типа «не может достичь оргазма без мастурбации», «узкая вагина, болезненно реагирует на ввод члена», «предпочитает пользоваться вибростимулятором», мисс Филипс начинала беспокойно ерзать на стуле и так возбуждалась, что привести ее в чувство мог лишь холодный душ.

Жизнь потихоньку шла своим чередом, пока в один прекрасный день, придя на Харлей-стрит, 24, как обычно, к началу приема, мисс Филипс не заметила какое-то странное выражение на лице всегда почтительно приветствовавшего ее швейцара.

— Боюсь, что у меня для вас плохие новости, — сказал он.

Мисс Филипс пожала плечами, удивившись, что доктор Теннант поручил сообщить их швейцару, вместо того чтобы сделать это лично. Между тем швейцар поспешил удовлетворить ее любопытство.

— Доктор Теннант скончался сегодня ночью от инфаркта.

Мисс Филипс стойко восприняла это трагическое известие. Она поднялась в свой кабинет, обзвонила пациентов доктора Теннанта, сообщила им о случившемся и порекомендовала обратиться к другим врачам. Затем навела порядок у себя на столе и окинула взглядом кабинет патрона. Более всего ей не хотелось расставаться со стеллажами, заставленными историями болезни пациентов, многие из которых она знала наизусть. Пролив скупую слезу над разноцветными папками, она надела пальто, водрузила шляпу и вышла из приемной, даже не обернувшись напоследок.

Мисс Филипс не спешила подыскивать новую работу, хотя ее сбережения неумолимо таяли. Каждое утро она выходила из дома, дабы купить себе и любимице кошке что-нибудь на завтрак. Днем она вышивала, смотрела телевизор или читала книги, взятые в публичной библиотеке. Она никогда не приобретала газет, поскольку привыкла узнавать все новости с экрана телевизора, а покупку журналов считала просто бессмысленным расточительством.